Враг в зеркале

Что-то было не то... И этим "что-то" оказалась едва заметно приоткрытая дверь. Прошлый раз, ожидая, когда ещё неизвестный мне "Буратино" откроет дверь, я зацепился взглядом за старый отлуп краски на притолоке рядом с гранью закрытой двери; сейчас эта выщерблина была больше, значит, дверь была приоткрыта.

Я медленно вытащил пистолет, встал сбоку к стене и очень мягко стволом подтолкнул дверь.

Она поддалась.

Я прислушался: тихо. Я не улавливал ни движения, ни чужого дыхания. Я ещё раз толкнул дверь, и она открылась.

В коридоре горела люстра и светилась подстветка фонтана. Я быстро переводил ствол пистолета: бурые пятна на светлом ворсе ковровой дорожки, грязно-бурые следы пальцев на обоях... Мне было все ясно, собственно... А впрочем, я не думал ни о чем; мягко ступая, дошел до конца коридора, быстро выглянул, спрятался, успев мгновенно осматреть помещение. Кажется, никого нет. Разумеется, кроме Ловкача.

Я вошел в комнату все ещё настороже, хотя уже понимая, что пистолет не понадобится. Уже просто для очистки совести осмотрел квартиру: спальню (сюда "гости" не заглядывали), ванную, туалет, балкон - все спокойно.

Да, спокойно, можно сказать, - мертвое спокойстие, ибо Ловкачу, наконец-то, изменила ловкость, а то, что развалилось в кресле, которое уже ему никогда не понадобится, на общепринятом языке называлось просто трупом.

Увы, наступила очередь Кости Кашеварова, и уже одно это подкрепляло слова Чингиза, потому что, судя по ужасу, который здесь царил, сделать такое мог лишь один человек - Лютый.

Я едва не наступил на скальп, нагнулся, поднял клочок кожи со стриженными милицейскими волосами и как мог тщательнее приладил на голую тонзуру головы. Увы, вставить вырезанные ножом глаза (по глазницам были видны следы соскобов лезвием по кости) я не мог, как не мог приладить отрезанный нос и язык и вернуть обратно жизнь, вытекшую из перерезанной глотки... Хотя какое мне дело, вдруг подумал я, с болезненным отвращением реагируя, наконец, на свою глупую, неуместную сейчас сентиментальность.

Я подошел к стулу, кажется, чистому на первый взгляд, сел и потянулся к телефону на столе.

- Петр Леонидович?

- Я слушаю.

- Тут, товарищ полковник, такое дело. Я вам звоню из той квартиры, из которой мне угрожали по телефону. Вы мне адрес ещё узнали.

- Я помню.

- Эта квартира капитана Кашеварова.

- Да?.. - спокойно удивился полковник.

- Да, и он убит.

- Еще раз и подробнее.

- Я говорю, что эта квартира оказалась принадлежащей капитану Кашеварову. Я к нему заезжал ещё утром. Он тоже был связан с торговлей наркотиками. Сейчас я второй раз заехал и нашел его труп. Убит зверски, смотреть тошно. Я вам первому звоню. Милиции ждать не буду, у меня ещё дела, боюсь опоздать. Все.

- Понял. Хорошо, я распоряжусь. Что-нибудь ещё узнал?

- Кажется, напал на след. Вечером свяжусь с вами.

- Смотри не рискуй. И еще...

- Да?.

- Позвони к себе в контору. Я имею в виду твою фирму. Не хочу тебя огорчать, но, кажется, у тебя неприятности.

Неприятности... Я положил трубку и ядовито ухмыльнулся. Неприятности... Неприятности у Ловкача. Пока я жив, неприятности могут быть у тех, кто мешает мне, черт их побери!

Подумав, я все же позвонил к себе в Москву.

- Охранная фирма "Цербер".

- Лена! Это я, Иван. Будь добра...

- Извините, Иван Михайлович, но мне приказано с вами не разговаривать, - вдруг огорошила меня моя секретарша.

- Ты спятила, детка? Кто приказал?

- Ох, Ванечка! Тут такое!.. Тут... Извините, - вновь механически зазвенела она, оборвав приглушенный шепот, - мне запрещено говорить с вами. Переключаю на главу фирмы.

Вот те на! Это кто же является главой моей собственной фирмы?

- Алло! - сказал голос Ильи. - Кто говорит?

- Это Фролов, - сказал я. - А ты, значит, глава фирмы?

- Да, теперь я глава и хозяин. Ты не выполнил просьбу ответственных людей, поэтому тебя вынуждены были отстранить.

- Вам там всем жить надоело? Что за идиотизм?

- Перестань! Ты до сих пор не понимаешь, с кем связался? Все у нас тут было сделано за утро, мне просто сообщили, у меня выбора не было. Я из двух зол просто выбрал меньшее.

Я сжал трубку, злоба и ошеломляющее чувство несправедливости!.. У Ловкача вот-вот упадет изо рта отрезанный и небрежно вставленный обратно язык. Я пальцем засунул его поглубже.

- Ты, подонок, неужто надеешься, что я до тебя не доберусь? - сказал я.

- Иван! Ты совсем глупый, или у тебя шарики стало заедать только в последние дни? Пойми, ты не просто шестеренку механизма застопорил! Тебя же в порошок сотрут и никто не почувствует. Ты где вообще живешь? В каком мире? Я последний раз говорю с тобой как друг и последний раз советую исчезнуть, вообще в Москве не показываться на время. Я даже говоря сейчас с тобой, рискую, все ведь прослушивается. Уезжай, прошу тебя.

Короткие гудки мерно отдавались в голове. Или это кровь от бешенства? Я осторожно положил трубку. Мертвец весело показывал кончик языка, насмехался, сволочь!

Ничего, выживем.

ГЛАВА 29

НЕЛЬЗЯ КРОВЬЮ СМЫТЬ КРОВЬ