Враг врагов (СИ)

Несмотря на свое субтильное телосложение Злюка была куда сильнее, чем могло показаться. Она не пренебрегала физическими упражнениями, потому как знала — черный рыцарь должен быть силен и вынослив, а иначе разве сможет он всех убить и все разрушить? Наслаждаясь воплями старухи, Злюка легко подтащила ее к открытому окну, затем подхватила под руки, подняла, и уложила грудью на широкий подоконник.

— Амалия, дорогая, не надо! — взмолилась горничная дрожащим голосом.

— Ну и дела! — удивилась Злюка. — Имя мое, наконец, вспомнила. А то все путалась. То я у тебя была малолетняя дрянь, то сопливая гадина. Какие все-таки удивительные чудеса творит своевременно воткнутый в спину нож.

— Я тебя больше никогда не буду обижать! — принялась клясться горничная, пытаясь вымолить себе жизнь.

— Это да, больше точно не будешь, — злобно усмехнулась Злюка.

После чего подняла ноги горничной, и, толкая их вперед, выдавила тело из окна.

Над двором раздался пронзительный крик, который стремительно оборвался на самой высокой ноте. Тело одноглазой служанки пролетело десять этажей, и кровавой кляксой размазалось по мощенной гранитными плитами дорожке, пролегшей между клумбами чертополоха и полыни. Злюка какое-то время полюбовалась красным пятном и сбегающимися к нему слугами, затем вернула кормушку на подоконник, снова упала на кровать, взяла кинжал и прочертила на спинке очередную полосу, чуть длиннее прочих. Все-таки одноглазая горничная была куда более весомым трофеем, чем воробей или даже ворона.

— Нет, не удержите вы меня здесь, — мрачно улыбаясь, пробормотала Злюка. — Все равно сбегу. Любой ценой.

Глава 20

С тяжелым сердцем Мортус въехал в столицу империи. Черный Ургорт встретил его шумом, вонью и толпами попрошаек. Окраины огромного города тонули в грязи. Повсюду, лепясь друг к другу, громоздились халупы, возведенные из чего попало, начиная гнилыми досками, и заканчивая сушеным навозом. Императорская резиденция маячила вдалеке, вздымаясь в небо огромным черным перстом. Туда-то Мортус и держал свой путь. И путь этот мог оказаться в один конец.

— Давненько я не был в столице, — заметил Трокус, походя угощая плетью грязного попрошайку, который рискнул слишком близко подойти к его лошади.

— Век бы тут не бывать, — сквозь зубы процедил Мортус.

Владетелю черного замка не нравился этот огромный грязный город. Он напоминал ему гниющий труп, в чьей смрадной плоти деловито копошатся тысячи бледных опарышей. Вид неисчислимых толп праздношатающихся людей печалил Мортуса. Будь это в его власти, он бы живо пристроил этих бездельников к делу. Не важно, к какому. Пусть роют яму. Огромную бездонную яму. А потом закапывают ее обратно. И так снова и снова. А всех, кто не пожелает трудиться добровольно, сечь, пока не возьмутся за ум.

— Остановимся в гостинице? — спросил у него Трокус.

Мортус вздрогнул, и резко ответил:

— А смысл деньги тратить? Давай сперва во дворец. Глядишь, нам с тобой казенные апартаменты даром предоставят.

Черный рыцарь помрачнел.

— Думаете, в темницу упекут? — спросил он.

— Да нет, вряд ли, — покачал головой Мортус, и ударил ногой зазевавшегося пешехода, который не потрудился убраться с пути двух всадников. Тот, получив пяткой в затылок, с криком улетел в наполненную нечистотами канаву.

— Ты же знаешь, император является убежденным противником полумер, — продолжил Мортус. — Он либо милует, что редко, либо вешает, что почти всегда. Да оно и верно. Что человека в темнице мариновать? Он там место занимает, его ведь и кормить нужно, отчего ущерб казне.

Еще один бездельник, в этот раз крепко выпивший, шатаясь, вывалился на дорогу прямо перед лошадиными мордами. Трокус привстал на стременах, и с плеча обрушил плеть на его физиономию. Алая полоса пересекла лицо, брызнула кровь, мужик, дико завывая, повалился под копыта. Тренированные лошади даже не подумали замедлить шага. Послышался хруст костей, истошный крик сменился монотонным воем невыносимой боли.

Ближе к центру город преобразился. Улицы стали чистыми, жалкие трущобы сменились богатыми особняками, таящимися за высокими крепостными заборами. Здесь по улицам курсировала прилично одетая публика, с грохотом проносились богатые экипажи или важного вида всадники.