Враг женщин

Я понял, однако, что не всякая победа достойна того, чтобы ею гордиться. И потому решил, что лучше будет не искушать судьбу и не плыть против течения.

Во мне вновь пробудился страх любви, как и много лет назад. Я пытался утешить самого себя и придумывал странные оправдания:

«То расположение, которое я испытываю к этой Саре, не имеет ничего общего с чувством любви. Если мы оставим в стороне всякие мелкие увлечения и страсти и обратимся к настоящей любви, то такая любовь может возникнуть только между людьми, чьи достоинства и способность любить друг друга более или менее равноценны.

Едва ли может возникнуть любовь между созданиями, принадлежащими к разным видам. Такого в природе не бывает. Я хорошо осознаю свое место в мире. Какую надежду я могу питать в отношении этой девушки? По какому праву мне дозволено ее любить? Я с удовольствием гуляю вместе с ней, мне нравится ее общество. Я даже не думаю при этом о том, что она женщина. Я люблю ее как друга, как мужчину, может быть, как потерянного мной Недждета… Это чисто дружеская любовь. Среди мужчин у меня был друг, которого можно было назвать братом, так почему же среди женщин у меня не может быть такого же друга, которого бы я называл сестрой?»

Эта непрочная логика помогала мне на время подавить тревогу и снова и снова приводила меня к Саре.

При каждой нашей встрече она все более по-дружески была настроена по отношению ко мне. Я старался не обнаружить свою глубокую приязнь к ней не только перед посторонними, но и перед ней самой. Поэтому я продолжал озорничать и делать глупости, не прекращал свои наглые нападки на нее и на других. Только делая все наоборот и грубя, я мог почувствовать, что я тоже принадлежу к роду человеческому. Если же я стал бы вдруг мило вести речь о доброте и принимать слащавые позы, все окружающие сочли бы это не более чем шутовством и кривлянием.

Ты знаешь, Недждет, рассказ об осле и болонке. У одного человека были прекрасная породистая болонка и безобразный осел. Собака всегда бегала за хозяином, спала у него на коленях, получала пищу с его стола.

Осел же переносил грузы, крутил водяное колесо на огороде и за свою службу получал меру ячменя и много палочных ударов. Однажды осел, почесав копытом с подковой свою большую голову, подумал:

«Все напрасно, так дело не пойдет… Мне нужно изменить тактику, поступить так, как делает собака… Ведь это не так трудно, подражать ей? Она иногда гавкает, иногда катается по земле, еще лапой гладит хозяина по лицу. Если я буду делать так же, как она, хозяину это наверняка понравится. Он освободит меня от переноски тяжестей, перестанет бить, и я буду всегда находиться при нем.

Бедный осел, не видя проку в дальнейших размышлениях, сразу приступил к делу. Ему удалось зайти в комнату, где сидел хозяин. Тот, конечно же, сильно удивился. И стал ожидать, чем все это закончится.

Осел поднял голову, прижал уши и начал издавать звуки, подражая собачьему лаю. Затем упал на бок и стал подкатываться к хозяину, задирая при этом копыта кверху. Вся комната сотрясалась, как во время землетрясения. Кувыркаясь, осел ронял все вещи, которые были в комнате, сдвигал все в сторону. Наконец осел, полный решимости осуществить и третий пункт своего замысла, встал на ноги и попытался погладить хозяина копытом по щеке. Не рассчитав силу, он выбил хозяину сразу несколько зубов.

Тот позвал на помощь. Слуга и садовник забежали в комнату с палками, и для осла началась совсем другая песня.

И вот я сам себя сравнил с ослом из этой сказки.

Для меня говорить добрые слова, вести себя как культурный человек, — означает выставить себя на смех, еще раз обратить внимание на свое уродство, и не более того.

Я был человеком, который признает свое поражение в делах сердечных и уходит от борьбы в этой сфере. Если для меня забрезжит вдруг какая-то надежда, все только посмеются надо мной. А я никогда не согласился бы на это.

Но этим я не ограничился. Я не хотел, чтобы меня считали страдальцем, Сознающим свое собственное положение и оттого еще более заслуживающим сочувствия. Для гордого человека сострадание еще хуже, чем насмешки. Поэтому я и решил представить себя как настоящего Хомонголоса, лишенного человеческих чувств и ощущений монстра. И я обращался с госпожой Сарой из рук вон плохо. Мои слова и поступки могли возмутить любого, даже самого безобидного и скромного человека. Но эта ни на кого не похожая девушка не реагировала, что бы я ни делал и ни говорил.

Отношение Сары было для меня неразгаданной загадкой. После долгих раздумий я пришел к такому выводу.

Несмотря на все мои усилия, я допустил опрометчивую оплошность. Мой наглый вид не обманул Сару. Она почувствовала, что, несмотря на показную веселость, в душе я глубоко несчастен. Может быть, у этой девушки и душа так же прекрасна, как и ее лицо? Она действительно жалеет меня. Она утешает меня, подобно тому, как пытаются обнадежить смертельно больного человека. Откуда у такой прекрасной девушки столь благородный порыв?