Враг женщин

Так и быть, тебе я признаюсь: эти сведения я получила от старика с благочестивым выражением лица. По правде, я только спросила у него, что там за деревья. Он оказался очень щедрым на объяснения и не оставлял меня до тех пор, пока не рассказал мне во всех подробностях о сельскохозяйственной жизни этих краев. Я делала вид, что слушаю его, время от времени одобрительно покачивала головой, а сама не могла оторвать свой взгляд от берега. Приближался вечер, и в лучах заходящего солнца все цвета на побережье поменялись: казавшиеся черными поля окрасились одни в желтый, другие в фиолетовый, третьи в зеленый цвет. Оливковые рощи как будто вытянулись вверх, деревья увеличились в размерах. Песчаный берег сверкал перламутром… Мне пришлось возвратиться в свою каюту, чтобы избавиться от затянувшихся рассказов старого земледельца. Ты же видела тот пароход… Он похож на сандалию. По сравнению с ним пароходы нашей фирмы кажутся столь же вместительными, как трансатлантические суда. К тому же он был переполнен пассажирами и забит вещами. И присесть-то негде.

Слава Аллаху, путешествие наше приближалось к концу.

Одеваясь в каюте перед разбитым, запятнанным старым зеркалом, я думала: «Ох… Никаких происшествий во время пути. Мне не о чем будет написать Нермин».

Не успели прозвучать мои жалобы, как вдруг на палубе раздался какой-то крик… Я подумала, что произошла катастрофа, и, дрожа, выскочила из каюты. Кричали деревенские женщины, сидевшие по середине палубы на куче узлов и тюков. Они прикрывались длинными концами своих покрывал, похожих на простыни. До этого момента они вели себя тихо как рыбы, так что я даже приняла их вначале за немых. Теперь они перестали раскачивать своих детей в люльках, привязанных к ручкам сундуков и корзин, и вопили сильнее, чем гудки парохода, повторяя: «Аллах, помилуй! Человек тонет!» Я посмотрела, куда они указывали, и увидела, что примерно в пятидесяти метрах от нас какой-то человек то выныривал, то вновь скрывался в волнах. Выплевывая воду изо рта, будто кит, он кричал: «На помощь! Спасите! Мусульмане вы или нет?» И тут же снова захлебывался и исчезал под водой. Среди волн мелькали только его поднятые руки, которые бессильно опускались, пытаясь разогнать образовавшуюся вокруг него пену. Ты сознаешь, Нермин, весь ужас этой картины? Я тоже хотела заорать вместе с этими деревенскими женщинами. Но я потеряла дар речи, рот свело, все тело тряслось, как в лихорадке.

Но странно! Пароход не останавливается, не возвращался назад, а продолжал двигаться с прежней скоростью.

Деревенские женщины теперь уже кричали в сторону капитанского мостика:

— Капитан, ты что, неверный? Поверни пароход!

В то утро, когда я уезжала, ты, наверное, заметила, что это был за человек. Коренастый, маленького роста, с красным лицом и белыми усами отставной служащий морского министерства. Он, стоя с трубкой в руке на капитанском мостике, пытался что-то пояснить народу, но его сдавленный голос совсем не было слышно. На его лице читалось не столько беспокойство, сколько злоба.

Наконец он сделал рукой движение, будто хотел сказать: «Разрази вас всех гром!» А потом он скрылся в каюте.

Тогда я бросилась к лестнице, ведущей на капитанский мостик. Капитан взял меня за руку и сказал:

— Никто не тонет… Не волнуйтесь, госпожа… Я не могу вам все рассказать.

— !!!

— Накажи его Аллах! Этот прохвост каждую неделю тонет здесь, когда мы проплываем мимо, а потом снова оказывается целым и невредимым. И даже если он действительно сдохнет, я больше не попадусь на его уловку.

Тревога и беспокойство внизу также постепенно улеглись. Вышедшие на палубу матросы, по-видимому, сказали народу то же самое.

Капитан предложил мне сесть на раскладной стул и продолжал: