Враги

Да уж, он бы и сам не додумался еще пару-тройку недель назад. А вот поди ж ты. Оно и к лучшему. Эсмерель точно в голову не придет. Но зря он вообще об этом заикнулся, по делу ведь пришел, а сейчас разговор однозначно идет куда-то не туда, и как обратно вывернуть - демоны его знают.

-- Если не секрет, что же Эсмерель упустила? - поинтересовалась Элисса. - Потому что я тоже сообразить не могу.

А и не надо ничего никуда выворачивать. Сколько можно, в конце-то концов, строить из себя рыцаря без страха и упрека? Натаниэль приподнял бровь.

-- Так-таки и не можешь?

Она открыла рот, замерла на полуслове, снова стремительно заливаясь краской до самых корней волос. Вскочила, отвернулась, зачем-то вцепившись в спинку стула, опустила голову, так что неровно обрезанные пряди совсем скрыли лицо.

Натаниэль мягко обнял ее со спины, зарылся носом в волосы.

-- Не надо...

-- Почему? - шепнул он, касаясь губами за ухом.

Она прижалась всем телом, все еще не выпуская из рук злосчастную спинку стула.

-- Ты же знаешь... я говорила.

-- Если дело только в этом... - выдохнул он, спускаясь вдоль шеи. - Я рискну.

Элисса вздохнула - долго и неровно, наклонила голову, словно специально для того, чтобы ему было удобней.

-- Нет...

-- Тогда прикажи мне уйти, командор, - хмыкнул он, прижимая ее крепче. Грудь легла в ладонь, плотная ткань дублета мешала, и Натаниэль занялся застежкой.

Она снова вздохнула, так и не отстранившись.

-- Я...

Натаниэль снял ее ладони со стула, развернул, приподнял подбородок, заглядывая в глаза.

Дыхание Создателя, как же ей страшно! Тени не испугалась, демонов не испугалась - или, по крайней мере, очень умело это скрывала - а сейчас в глазах плещется самый настоящий ужас. Ужас от того, что можно снова полюбить - и снова потерять.

Только ведь поздно уже бояться, на самом-то деле.

Натаниэль запустил пальцы в волосы, склонился - глаза в глаза, так что дыхание касалось кожи. Прошептал:

-- Страшно любить когда война, правда? Когда могут убить...

Элисса дернулась. Натаниэль накрыл пальцами ее губы.

-- Если ты не можешь справиться с этим страхом - скажи, и я уйду. Только это ничего не решит. Потому что ты уже за меня боишься. Потому что я уже боюсь тебя потерять.

Поцеловал - нежно и бережно, точно она была совсем-совсем юной, не ведавшей до сих пор ни мужских рук, ни мужских губ. Отстранился - совсем чуть-чуть, только чтобы снова видеть ее глаза, провел большим пальцем по скуле.

-- Я могу остановиться... Пока - могу. Только... Мы можем любить друг друга. А можем позволить страху победить. Решать тебе.

Элисса замерла так надолго, что он успел было по-настоящему испугаться - не получилось, не убедил, не справился. Развернуться и закрыть за собой дверь несложно, только дальше то что? Деваться им друг от друга некуда. Делать вид, будто ничего не было - так не железный же он...

Она коснулась его щеки, едва-едва, словно проверяя, не исчезнет ли он от этого прикосновения.

-- Я люблю тебя.

-- Я знаю, - выдохнул Натаниэль.

Ее губы отозвались, раскрываясь навстречу, и сама она отозвалась, освобождаясь от одежды неторопливо и без тени смущения, и так же неторопливо помогая ему, не раздевая, но - убирая преграды, пока между их телами не осталось ничего лишнего, пока между ними самими не осталось ничего лишнего, ни тени страха или сомнений, лишь нежность. Сколько же нежности в ней было, в сухих жилистых руках, перевитых шрамами, руках, которые, оказывается, умели скользить по коже то совсем невесомо, то уверенно и настойчиво. Сколько ласки нашлось в обветренных губах, изучающих его тело, не стыдясь самых сокровенных мест. И он тоже был нежным и ласковым, когда скользнул между раскрывшихся бедер, на узкой кровати, в которой было место лишь для одного, но сейчас это казалось неважным, все было неважным кроме бессвязного шепота и стонов, кроме тела, что билось под ним, пока не замерло, напряженное на самом пике, чтобы миг спустя расслабиться с тихим вздохом, кроме шалых, затуманенных глаз, которые она не закрывала даже содрогаясь от страсти.

Они так и заснули вдвоем на этой кровати, где было место только на одного, и приходилось крепче прижиматься друг к другу - чтобы потом проснуться в обнимку и какое-то время спустя опять уснуть, так и не разжав объятий.

Натаниэль проснулся окончательно, когда солнечные лучи нахально светили прямо в глаза, приподнялся на локте, разглядывая Элиссу. Взъерошенная, сонная и мягкая, как котенок. Он легонько, чтобы не разбудить коснулся волос. Элисса приоткрыла один глаз.

-- Спи-спи, - шепнул он.

-- Да я вроде выспалась, - улыбнулась она. Повернулась, пытаясь потянуться, потешно взвизгнула, едва удержав равновесие на краю постели.

-- Зараза... Надо приказать поставить кровать пошире.

-- Разговоры пойдут, - хмыкнул Натаниэль.

-- Они и так пойдут, люди же не слепые. И не глухие, - она хихикнула.

-- Вообще-то стены здесь довольно толстые.

Она глянула на него пристальней, посеръезнела.

-- Что-то не так?

-- Все так, - он легко коснулся ее губ, - все не просто "так", а совершенно замечательно. Только....