Враги большого леса

После обследования остатков яйца оба посетили лагерь боевиков, собрали их оружие и обследовали катер, в трюме которого обнаружились два ящика с патронами для пулемёта и снарядами для автоматической двадцатимиллиметровой пушки. Но больше обрадовала находка двух бочек с соляркой – топливом для двигателей катера. Если пулемёт и пушку нельзя было демонтировать и перевезти в другое место, так как для стрельбы из них нужен был модуль дистанционного управления, расположенный в рубке катера, то солярку можно было отливать в канистры и пользоваться ею при необходимости, хотя идея – для чего нужна солярка в условиях заповедного леса – в голову ни Максиму, ни Редошкину не пришла.

Поиски уцелевших бойцов группы – старшего лейтенанта Леонида Верника (операционная кличка Вера), лейтенанта Мирона Мирадзе (Мир), лейтенанта Иосифа Матевосяна (Софа), старшего сержанта Жени Чубченко (Чуб) – так ничем и закончились. Не помогли и запущенные дроны, обследовавшие лес в радиусе двадцати километров. По мысли расстроенного Редошкина ребят разбросало так далеко друг от друга и от лагеря боевиков, что они не слышали стрельбы во время разборок с боевиками, иначе наверняка стянулись бы к этому району. А так как появился только один Корзоев, не уберёгшийся от гибели, остальные в настоящее время бродили где-то за пределами обследованной лесной зоны.

Если только они уцелели, невесело подумал Максим, не высказывая своих опасений вслух.

– Продолжим поиски, – сказал он.

– Продолжим, – подтянулся Редошкин.

Но до сих пор никаких следов пребывания сослуживцев они не нашли.

Максим выбрался из шалаша.

Воздух в лесу был прохладен и свеж, наполненный знакомыми и незнакомыми, но приятными ароматами. Хотелось пить его как воду и думать только о хорошем. Не давал покоя только утренний сон, полный тревог и угроз. Лес продолжал внушать человеку свои страхи, и отмахнуться от них было нельзя.

Максим обошёл шалаши, прислушиваясь к долетавшим изнутри звукам, но ничего не услышал. Все жители небольшой земной колонии спали бесшумно, даже Костя.

Тогда он спустился к воде, умылся, в очередной раз удивляясь чистоте болотной воды, начал готовить костёр, чтобы сварганить нехитрый завтрак: грибную икру (недоеденную вечером) и компот из ягод.

Как оказалось, все ягоды Заповедника были насыщены эндорфинами (по заявлению Кости) и вызывали у потребителей эйфорический эффект сродни действию морфина, после чего у человека возникало яркое удовольствие от жизни. Их хотелось есть беспрерывно, и Максим в конце концов запретил всем слишком часто наведываться в ближайшие ягодники с «малиной» и «земляникой».

В одном из шалашей, полог которого был украшен гирляндой золотистых коробочек – плодов какого-то растения (как ни странно, об этом позаботился Костя), зашуршало, полог откинулся, и к разгоревшемуся костру вышла Вероника с заспанным лицом. Потянулась, выгнулась дугой, сцепив руки перед собой, отчего её грудь приятных очертаний и размеров туго натянула футболку.

– Доброе утро.

Максим замер на несколько мгновений, вбирая тёплый образ девушки в уголок памяти, где она безраздельно властвовала.

– Доброе. Как спалось?

– Отлично! Как дома на даче, даже спокойней. А тебе?

Он присел на корточки, подкладывая в костёр «полешки».

– В принципе, тоже нормально. Пару раз вставал – ещё не привык к такой тишине. Сон видел. По сути, он меня и разбудил.

Вероника перестала тянуться, подошла ближе.

– Сон? Хороший или плохой?

– Скорее тревожный, нежели плохой.

– Расскажешь?

– Лес предстал в виде войска, а его предводитель – гигантский дуб, похожий на воспетого Пушкиным богатыря, – предложил мне возглавить войско.

– Правда? Это так романтично!

Максим вспомнил атаку псевдошмелей, но говорить об этом не стал. Поднялся на ноги, и их лица оказались напротив друг друга. Наступило хрупкое молчание. Потом она потянулась к нему с непривычно ждущим выражением глаз, и он, не раздумывая, притянул девушку к себе и поцеловал.

Она ответила. И миг счастья затмил собой все прошлые переживания, опасения, страхи и надежды.

В уме всплыла строчка из чьего-то стихотворения: судьба дарует поцелуй…

Так оно и было на самом деле, хотя не поцелуи характеризовали их влечение друг к другу, усилившееся в последние дни, а взаимный интерес, вспыхнувший при первой же встрече. Но суть состояния Максима от этого не изменилась: близость красивой девчонки-археологини манила и радовала, и эту близость можно было действительно выразить словами – поцелуй судьбы!

– Пусти… а то увидят…

Огромным усилием воли он расцепил руки.

Вероника освободилась, залилась краской под его взглядом (господи, неужели ещё есть на Руси такие искренние девчонки?!), облизала ставшие пунцовыми губы.

– Пойду умоюсь.

Он кивнул, не желая ранить словами оставшееся послевкусие поцелуя.

Вероника направилась к озерцу.

Из шалаша справа выбрался Редошкин, протирая глаза кулаками.

– Что за шум, а драки нет? Ох, я и разоспался! А ты уже на ногах?

Ответить Максим не успел: из-за кустов послышался тихий вскрик девушки.