Враги до гроба

Немного прихожу в себя, хватая ртом окровавленный снег. Кровь – и моя, и чужая, но я еще жив! Пытаюсь встать, опираясь на топор. Голова гудит, в плече две стрелы. Выдираю. Левая рука не действует, но так хоть можно примотать ее к боку ремнем. Шатаясь, бреду к кострам на севере, свои там или чужие – уже все равно.

– Стоять! Бросай оружие!

Альмейнский выговор. Люди Магнуса.

Тычок в живот – тупым концом копья; чтобы меня свалить, сейчас много не нужно...

Вновь провал.

Тепло!.. Связывать меня альмы не стали, куда я отсюда денусь... Подползаю к костру, немного отогреваюсь, собираю в кулак разбежавшиеся подальше от сражения мысли, осматриваюсь... Варг! Уцелел, Прыщ, лежит, ногу вывернул, повязку пытается сменить. Плохи дела, мне отсюда видно. Мечом по бедру пришлось: не разрубило, но бегать после этого он не сможет долго. Доковыляв до него, помогаю с перевязкой. Варг молча принимает помощь, так же молча перетягивает мне плечо – ему двумя руками сподручнее.

– Идти можешь? – едва шевеля губами, спрашивает он.

– Куда? – так же тихо говорю я.

– Адальстейн, сын старика Горма, успел ускользнуть. Десятка три с ним есть. Найдешь их... в налет, по-быстрому. Альмов тут дюжины две, устали они не меньше нашего.

Пытаюсь прикинуть, куда мог отступить горячий сын тана Хальдена – он не старше нас обоих. Пара идей возникает быстро.

– Прикроешь? – шепчу я.

– Действуй. Должен ведь я сам оторвать тебе голову.

Не помню, как прополз мимо часовых, как пробрался сквозь хрустящий от инея можжевельник так, чтобы и звука не было слышно. Как разыскал в ту же ночь лагерь Адальстейна, как рассказал ему все – знаю, что это все я сделал, но ни черта не помню.

Зато хорошо помню, как на рассвете мы подбираемся с трех сторон к лагерю альмов, как лучшие люди Адальстейна снимают часовых, как мы врываемся в лагерь и режем всех, кто сопротивляется, освобождаем пленников – и уматываем, пока остальная армия не поняла, что к чему. Правильный слушок пришел с юга, в открытом бою Магнуса не взять, а вот такая манера ему хорошо должна кровь попортить...

Разбойники. Хольстейн, лето 782 года от Р.Х.

Дураки мы все. Я, Варг, Хорди, сам Адальстейн. Все, кто продолжает это занятие. Все, кто еще что-то пытается сделать. Магнус-то взял главные замки и города Фризии, танов, какие уцелели в бою – отпустил за выкуп, с остальных подати приказал брать – тем и кончилось завоевание. Земли, что без наследников остались, он своим людям раздал – не пропадать же добру.

А мы? До сих пор сидим по лесам. Потому как разбойники. Потому как плата за наши головы назначена. По двадцать крон. И за Адальстейна – сто, потому как сын тана. Благородный. По роже-то оно не шибко видно, но кто ж на рожу его небритую смотреть будет – чай, не девка... Конечно, поди нас узнай, но коли узнают да схватят – повесят сразу. Адальстейна, если повезет, обезглавят, благородный потому как.

Что тут делать, как жить? Подкопить деньжат да уйти куда подальше – хоть к гэлам в Арденны, хоть через Лабу к венедам или вовсе в Старый Альмейн – искать не будут. Поставить жилье, семью завести да послать все эти благородные воинские забавы к песьей бабушке – все ребята с мозгами так и сделали еще зимой. Мы четверо только и остались, самые упертые.

Дураки, одним словом.

– Я ведь на что рассчитывал, – в который уже раз объясняет нам Адальстейн. – Думал, тут Магнус все как в Лоррейне устроит. Родичи там у нас, все до точки вызнали. Семь лет назад это было, Магнус только-только Альмейн под себя взял, с венедами толком не разобрался, а уже нацелился на Рейнланд. Ивин Лоррейнский заключил с франками союз против Рейна, а после – ударил Магнусу в спину. Следующей же весной войска Единого Альмейна разгромили лоррейнскую армию, из каждого знатного рода взяли заложников, урожай годовой отобрали и сказали, что армия-то Магнуса голодать не будет, а вот за остальных никто не ручается. Зимой в Лоррейне от голода почти треть народу повымерла. Только и спасались, что шли на службу к наместнику, Магнус регента назначил, пока Лотар, сын Ивина, в возраст не войдет. Найдись кому повести за собой людей – этой же зимой запросто можно было сбросить власть Магнуса. Если б он тут то же самое проделал – один я мог бы пол-Фризии поднять! Но он поумнел, карл поганый...

Адальстейн нарочно произносит имя Магнуса как оскорбление, причисляя короля франков к низшим слоям. Имя его, Carl, значит солдафон, деревенщина, однако делами своими он давно заслужил прозвище Magnus – Великий. Даже враги это признавали.

– Знаешь, мне это не нравится, – говорит Варг.

– Третий раз за месяц, – киваю я. – Думаешь, Прыщ, хуже будет?

– Уверен. Скоро нас перестанет узнавать. Я уже видел, как он за Магнуса принял какой-то трухлявый пень и рубил его на части.

– Адальстейн мне жизнь спас, – вздыхаю я.

– Мне тоже, Гусь. Но немного она сейчас стоит. И тоже благодаря ему. Так что хочешь не хочешь, а придется выбирать. И скоро.

– А Хорди?

– Никогда не согласится. Мозгов у него сроду не было.

– Значит, и его тоже.