Враги друг друга не предают (СИ)

Спрятавшись за дверью, и подумать не могла, что все пойдет не по плану. Когда и так неяркий свет недолгого дня потух, погружая камеру в темноту, дети напряженно притихли, а я подняла камень и приготовилась, в замке заскрежетал ключ. В дверной проем, на пятачке света на полу от факела упала тень крупного мужчины. В нос ударил смрадный запах перегара и давно не мытого тела. Он шире распахнул дверь, шагнул вперед и взревел, заметив открытый вход в нору. Решив, что дети сбежали, рванул вперед, держась за край лаза, заглянул внутрь, освещая факелом проход. Я, не теряя драгоценные секунды, подскочила к нему и обрушила на затылок камень. Мужчина замер на мгновение и тяжело рухнул в нору, снаружи остались ноги, пару раз дернувшиеся в конвульсиях. За спиной зашуршали шаги, Фишка и девочки убегали в открытую дверь. Я раздумывала — податься за детьми или добить мерзавца. Случай или судьба все решили за меня. Люк, решивший, что настало его время, пришел в движение, и тяжелая плита рухнула сверху, разрезая ноги до колен.

С противоположной стороны не донеслось ни звука. Оттерев пот, пару раз выдохнула успокаивая дыхание и сердцебиение. Выйдя из камеры, вслушалась в затихающий вдали топот ног, вгляделась в пятно света, указывающее на выход. Решила не спешить, на случай, если монстр был не один, и детям вновь понадобиться помощь. Фактор неожиданности будет на моей стороне. Осторожно пробиралась к мерцающему пятнышку золотистого света, раздумывая, куда из подземелий тюрьмы меня мог вывести туннель. Скорее всего, он когда-то строился на случай осады города и вел как можно дальше от его стен. Мне придется как-то добираться до города с тремя измученными детьми. После увиденного и пережитого, для себя решила еще в подвале, что добравшись до градоначальника, приму его предложение и останусь в этом мире. Оступаясь, осторожно кралась, слушая тишину. Отсутствие испуганных детских криков и плача внушало оптимизм и надежду, что монстр был один, и мы все сможем выбраться без особых проблем. Коридор закончился ступенями, взобравшись на которые, я приникла к оставленной детьми приоткрытой двери. Со своего места, сквозь щель мне была видна часть захламленной комнаты и выходная дверь, возле которой столпилась троица беглецов. Фишка пытался открыть дверь, вбиваясь в нее худеньким плечом. Мартина, облокачиваясь на стол, заваленный объедками и пустыми бутылками с алкоголем, поддерживала совсем обессилившую Тайшу.

Похоже, никаких сюрпризов — дети были одни.

Освещаемая светом из камина и чадящим факелом неопрятная комната напоминала берлогу зверя. Я вышла, оглядела окно, завешанное старым куском кожи, кровать с грязным матрацем, из прорех которого торчали пучки сухой морской травы. Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, разглядев детские одежки, которые грязными комками с потемневшими пятнами крови белели на смятом покрывале.

Сжечь бы это все, чтобы больше никто и никогда…!

Фишка бросился ко мне, вымученно улыбаясь и виновато заглядывая в глаза, словно просил извинения.

Ну как же! Он же мужчина, а вынужден был оставить воевать меня…

Я устало улыбнулась, дивясь духу настоящего мужчины в теле хрупкого мальчишки.

— Лекса, что…

— Не бойся, Фишка, он больше никого не обидит. Он влез в туннель, и упавшим люком ему отрезало ноги.

— Он умирает? — с надеждой спросил мальчик.

— Да, долго и мучительно от боли и потери крови, — пригладила вихры, вытирая счастливые слезы с замурзанных щек. — Бьерн отомстил ему за все.

— Мы не можем открыть двери, — пожаловалась одна из девочек, с надеждой глядя на меня. — Фишка не может открыть, хоть и старается.

— Придется выбить окно, — повернулась я к рванине, закрывающей оконный проем.

Промелькнула мысль подождать до рассвета, но я отогнала ее, боясь, нежелательных гостей. Пробежав глазами по комнате, поискала что-нибудь увесистое. Взгляд зацепился за вяленое мясо и нетронутые кусочки лепешки на блюде. Я не ела несколько дней, но от мысли попробовать хоть что-то со стола изувера, желудок скрутило рвотным спазмом. Отдышавшись, с трудом подняла стул, и, велев Фишке отойти подальше, кинула в окошко. Что-то захрустело, заскрежетало, лопнуло, сварливо жалуясь на неласковое обращение, кожа слетела с поддерживающих ее крюков, исчезая в ночи и открывая доступ морозному ветру. Пламя камина испуганно затрепетало, заметалось, отбрасывая причудливые тени на каменные, грязные стены. Из оконного проема торчали полупрозрачные остатки слюдяного оконца.

— Фишка, ты помнишь дорогу? — вглядываясь в темноту, в которой не видно ни зги, запоздало поинтересовалась я.

Ночь порадовала морозцем, безветренной тишиной и легкой поземкой. Снег ровным слоем лежал в двух локтях под окном.

Ну, хоть разбиться не грозит. Мальчишка оглянулся и беспомощно пожал плечами.

Все же придется ждать утра, в темноте, не зная дороги, забредем черти куда и замерзнем.

— Я помню, — тоненький девчачий голосок обнадежил. — Тут одна дорога, она ведет в город.

— Давайте, я вас подсажу, — приглашающе махнула рукой девочкам.