Враги народа. Реквием по русским интеллигентам

Мировой авторитет в своей области, член многих зарубежных научных обществ.

Позднее, один из его учителей, выдающийся агрохимик Д.Н. Прянишников скажет о Вавилове: «Мы не говорим, что он гений только потому, что он наш современник».

Как я познакомился с Ириной Борисовной… Было это в 1984 году, в мае или начале июня, я тогда работал редактором многотиражной газеты Ульяновского сельхозинститута, а жили мы в студгородке. И вот как-то в ожидании служебного автобуса «в учхоз» ко мне подошёл доцент зоофака (когда-то закончивший сельхозакадемию имени Тимирязева) Владимир Григорьевич Королёв, спросил про мои планы на лето, а потом предложил совершить путешествие на моторной лодке по трём рекам: Белой, Каме и Волге. «К тому же я вас познакомлю с женщиной из очень интересной семьи…»

Оказалось, что Королёвы до переезда в Ульяновск жили в Бирске под Уфой, где Владимир Григорьевич преподавал в пединституте. Там он познакомился и сдружился с Георгием Васильевичем Артемьевым и, естественно, с его супругой Ириной Борисовной. Рискну даже сказать (Владимира Григорьевича уже не спросишь, он ушёл в 1998 году), что встреча с Артемьевым была для Королёва одной из главных в жизни – так много и так тепло он о нём рассказывал.

Ну, а непосредственным поводом для поездки в Бирск была та самая моторная лодка, небольшой катер «Прогресс», который после смерти Георгия Васильевича несколько лет стоял бесхозным, а теперь Королёв у Ирины Борисовны его купил и вот нужно было перегнать судно в Ульяновск.

На предложение Владимира Григорьевича я ответил согласием и позвал «ещё одним матросом» своего коллегу Володю Топоркова. Так втроём мы оказались в Бирске.

…В старенький частный домик на улице Фрунзе нас впустила маленькая старушка с удивительно молодыми глазами и заливистым смехом. Я с интересом осматривал её жилище, книги до потолка, картины и фотографии на стенах, ещё не очень понимая, в пространство каких людей я оказался допущен.

Корю себя за то, что в тот, первый приезд (мы ведь «приехали по делу») мало вслушивался в разговоры и воспоминания Ирины Борисовны с Королёвым, мало что записывал и вообще «хлопал ушами». (Да и немудрено: шёл 1984 год, о том, что через несколько месяцев грянут перестройка и гласность, ещё никто и не подозревал; тема сталинских репрессий после хрущёвской оттепели оказалась вновь глубоко запрятанной, и я, «советский лопушок», даже не всегда понимал, о чём в этих разговорах идёт речь).