Враги поневоле

— Ноэминь, теперь вы графиня де Валейн, виконтесса лей Сар. Если будут вопросы по завещанию, обращайтесь. Я всегда к вашим услугам. Я молча кивнула, все еще не веря в чудесное избавление от самодурства брата. А он ошарашено смотрел то на меня, то на поверенного. То и дело открывал рот, как будто намереваясь что-то сказать, но не в силах был произнести ни звука. Лэм повернулся к позеленевшему от злости юноше.

— Надеюсь, теперь вы понимаете, что ваше ходатайство об опеке над Ноэминь придется отклонить.

— Это не может быть правдой! — У Эмина наконец-то прорезался голос и, уже переходя на фальцет, он закричал: — Они не могли так со мной поступить! Нотариус почтительно поклонился.

— При всем уважении к вам, Эмин, должен заметить, ваши родители поступили совершенно правильно. Они так же, как и я, до последнего надеялись, что вы изменитесь. К сожалению, вы не оправдали их надежд. Сумму в пятьсот льеннов, обозначенную в завещании, вы сможете получить в ближайшее время. Мой вам совет, распорядитесь ею разумно. Еще раз поклонившись, поверенный захлопнул папку и под тихое перешептывание слуг покинул кабинет. Я подошла к брату, застывшему в неестественной позе.

— Ну что, Эмин? Так уж ли несправедливы были родители, защитив меня от твоего вероломства? — Я чуть не запрыгала от радости, наконец-то осознав, что теперь по-настоящему свободна. — Поместье в Рейларе, где ты так мечтал меня заточить, ждет тебя. Поспеши. В этом доме теперь тебе нет места. Да и на будущее не рассчитывай на теплый прием.

— Я этого так не оставлю! — выкрикнул он, выскакивая за дверь. Проводив брата задумчивым взглядом, побежала в часовню благодарить Всевышнего. Он все-таки услышал мои молитвы!

Глава вторая ПРИЗНАНИЕ

В окна-бойницы нахально заглядывала луна, засмотревшись на девушку, постепенно растворяющуюся в полумраке. Я бежала за ней, поднималась по крученой лестнице, спотыкаясь о ступеньки и задыхаясь от страха. Пыталась поймать ускользающий шлейф платья, удержать ее, не дать уйти, но, оступившись, неуклюже покатилась вниз, оглашая замок криком, приумноженным многократно испуганным эхом. Когда открыла глаза, поняла, что стою посреди пустой комнаты. Резкие порывы ветра рвут на части тонкие занавески, луна, напитавшаяся алым цветом, разливает по полу багряные реки. В темном углу, которого еще не успели коснуться кровавые отблески ночного светила, стонет и молит о помощи человек. Я хочу приблизиться к нему, но не могу сдвинуться с места. Протягиваю руки и замечаю, как капли крови от кончиков пальцев начинают стекать по моим запястьям, локтям, заполняя каждую клеточку моего тела. Сердце холодеет от жуткого прозрения…

Я села на кровати и облегченно вздохнула. Это был всего лишь сон. Очередной кошмар. Каждую ночь, закрывая глаза, я возвращалась в Олшир. В Горнвилль, где неизвестная девушка проводила ритуалы. Вновь и вновь пыталась догнать ее, остановить, но всякий раз она исчезала, точно так же, как тогда, на Вьюжном балу, и много-много раз в моих сновиденьях.

Опустившись на подушки, еще долго ворочалась с боку на бок, думая о последних событиях. Кажется, моя жизнь наконец-то начала налаживаться. Эмин уехал сразу же, как только Лэм выдал ему оставленную родителями сумму в пятьсот льеннов. Отправился ли он в свое поместье в Рейларе или же решил пуститься в странствия, спасаясь от кредиторов, я не знала. Да, честно говоря, меня это и не интересовало. Сейчас отчетливо понимала, что никаких родственных чувств к брату не испытываю и вряд ли когда-нибудь буду считать его своей семьей.

Порой я чувствовала ноющую боль в сердце, но постепенно и она утихала, вселяя надежду на скорое исцеление. Последние недели тщетно боролась с собой, заставляя не думать об Алессандре. Все гадала, что стало с альяри. Наверное, мне не следовало дарить браслет д'Орану. Но тогда, в Олшире, мною двигало всепоглощающее чувство ненависти. Мне так хотелось наказать Гортейна за то, что он сделал с Лараной, а Алесса за мое разбитое сердце, что я вопреки всякому здравому смыслу поступила опрометчиво и безрассудно: подвергла опасности жизнь любимого человека. Я убеждала себя, что д'Оран наверняка уже давно избавился от моего подарка. Вряд ли ему захочется хранить при себе любое упоминание обо мне. Правда, это служило слабым утешением.

Глядя на полную луну, время от времени выглядывающую из-за облаков, с грустью прошептала: