Враги целуют жадно (СИ)

Все, как полагается. Не удивительно, что спустя какое-то время в комнату без стука ворвалась Оля. Ужаснувшись, она попыталась угомонить их. Вразумить. Мол, взрослые уже! Кобылки девятнадцатилетние! Но в итоге и сама стала непосредственной участницей этого грандиознейшего ночного беспредела. Только в качестве оружия облюбовала одеяло, сиротливо валяющееся на полу. Когда все трое выдохлись, то без сил рухнули на кровать. Уставшие, но счастливые. Хотя бы сейчас. В эту самую минуту.

Когда прошлое не тянет тяжким грузом, и не отравляет разум. Когда забываются отчаяние и боль, идущие с ними рука об руку со дня смерти матери. Когда откровенно плевать на будущее. Когда важно только настоящее. Отдышавшись, Оля произнесла с теплотой в голосе:

- Как только мне начинает казаться, что мои племяшки-двойняшки выросли, вы тут же доказываете мне обратное! Козочки мои, любимые!

Аня в голос загоготала, уже заранее предвидя реакцию Машки на слова тети.

Эта фифа терпеть не могла, когда Оля их так называла. Вот и теперь, едва услышала знакомую фразу, с ходу озвучила свои «плохие ассоциации»:

- Ф-у-у-у-у! Неужели от нас так же жутко пахнет?

- Ой, дуреха! – Оля не повелась на ее провокации. Но погрустнела.

Словно… вспомнила что-то. Нечто такое, что задевало струны ее души. Однако она быстро спрятала эмоции за улыбкой. Уж что-что, а в руках себя держать Оля умела. Как-никак, в институте трудилась в должности преподавателя. А перед студентами давать слабину нельзя – прописная истина. Вот их тетя и следовала ей всецело. Шумно втянув воздух носом, она сжала губы в тонкую линию. Нахмурилась, от чего на лбу залегла морщинка.

Аня интуитивно напряглась, предчувствуя… возвращение с небес на землю. К суровой реальности. Так оно и вышло. Помолчав еще немного, Оля наконец глухо пробормотала:

- Я хочу попросить вас кое о чем. Вас обеих. Можно?

- Конечно! – на правах старшей сестры (пусть всего на семь минут, но тем не менее) Аня ответила за двоих. Машка просто озадаченно вскинула брови.

- Вы прекрасно знаете нашу ситуацию, - издалека начала Оля. – Так уж сложилось, что у меня никого нет, кроме вас. А у вас – кроме меня.

Угрюмо кивнув, Аня потупила взор. Все именно так. Чистейшая правда.

Отца своего они с сестрой никогда не видели. Мама всячески избегала разговоров о нем, и страшно злилась, если они настаивали. Но Аня знала наверняка, что унаследовала его внешность – густые темно-русые волосы, бледную почти фарфоровую кожу, длинные ресницы и темно-синие глаза.

А еще, характер. Крайне сложный характер! Машке повезло больше.

Она впитала в себя лучшее от их матери. А та была редкой красавицей.

Что до родни… по материнской линии у них тоже почти никого не осталось.

Бабушка с дедушкой давно отошли в мир иной. Но еще при жизни растеряли все связи с родственниками. Они безбожно много пили, и это ничем хорошим не закончилось. Однажды оба отравились некачественным алкоголем, и откачать их уже не смогли. Оле тогда едва исполнилось восемнадцать. А их маме – двадцать пять. Разумеется, младшую сестру она не бросила. Помогла выучиться, встать на ноги. Не спасовала перед трудностями, хотя на тот момент сама буквально разрывалась между двумя дочками-пятилетками и работой, которая в итоге стала ее призванием.

Она была тренером по фигурному катанию. Очень толковым тренером. Известным. Уважаемым. Обладающим несгибаемой волей. А прежде – талантливой фигуристкой. Олимпийской чемпионкой в парном катании.

Безоговорочную одержимость этим видом спорта Аня унаследовала от нее.