Враги вроде тебя

— Ты прям как черт из табакерки. — Она отставляет в сторону офисную кружку.

— Нет, всего лишь я. — Протягиваю ей стакан.

Она машет на кресло посетителя.

— Постою, — говорю я и прислоняюсь к картотеке. Сидеть до сих пор сложновато.

Она снимает крышечку со стакана.

— Объясни еще раз, для чего ты вынудил меня проверить фото.

— Предчувствие.

— Скажи, где его взял.

— Не могу, — отвечаю я. — Берегу свои источники.

— Ты — полевой агент-фрилансер, а не журналист, Уилл. — Она дует на кофе, а потом пригвождает меня тяжелым взглядом. — Выкладывай. Или ничего не получишь.

Прикидываю, что к чему, и таращусь на нее. Не хочу ничего рассказывать. Я доверяю Вагнер в вопросах моей безопасности, но не доверяю во всем, что касается Кита. Но тем не менее, чтоб получить желаемое, мне нужно ей что-нибудь подкинуть.

— После нашего ухода я возвращался в «Клетку».

—Возвращался? В котором часу?

— Около двух. — Указываю на файл, который она держит. — Заметил, что парень с фотки уходил с каким-то русским. Решил, что он может быть связан с Ползиным. У блондина британский акцент, и он явно был главным.

Большая часть из этого правда. А остальное — просто недомолвки.

Вагнер хмурится.

— Только потому что один из них был русским?

Пожимаю плечами.

— Боже, Уилл. В Лондоне полно русских. Наверно, там больше олигархов, чем в Москве. — Она проводит рукой по лицу. Широко зевает. — Ладно, тут какое-то странное совпадение, — говорит она. — Но судя по твоему рассказу, мое чутье подсказывает, что это всего-навсего совпадение.

— Что? Кто этот парень?

— Никто. Ну, то есть не совсем никто, но к Ползину он нас не приведет. — Она обходит стол и с «айпадом» в руке присаживается на краешек. Несколько раз прокручивает экран, потом увеличивает фото и передает мне, наблюдает за моим лицом.

Я практически роняю свой гребаный кофе. На фото Кит в измазанных краской джинсах и футболке, волосы стянуты в хвост. В руке у него тряпка и что-то еще... карандаш или кисточка — эта часть фото размыта. А вот выражение его лица видно отчетливо. Он смотрит в камеру так, будто бы его прервали. И он так прекрасен, что рехнуться можно. Лев в своей естественной среде обитания. Это он. Настоящий Кит.

Его окружают мольберты, на которых в разных стадиях завершенности выставлены картины. Они темные и кричащие, в основном силуэты, линии четкие и рельефные, и слегка безумные, словно написаны в состоянии ярости, но не бессистемны. Изгиб плеча, линия ноги, щека, взмах руки — они не натуралистичны, не фотографичны, но почему-то более настоящие. Более правдивые.

— Вау, — выпаливаю я.

— Ага. Парень сексуален.

Выпрямляюсь. Стискиваю зубы.

— Он художник?

Она смотрит на меня.

— Кристофер Шеридан. Слышал о нем?

Качаю головой.

— Искусство — не моя стезя.

— Думаю, я бы его назвала анфан террибль⁷. Знаменитый отшельник. Несколько лет назад выиграл крупный интернациональный приз в области искусства и даже не явился на вручение. Никто не знает, где он живет, но, судя по всему, полагаю, что в Лондоне. У него нет аккаунтов в социальных сетях. По-видимому, и друзей нет. Работа приносит ему отличный доход, но существуют всего две официальные фотографии. Ну, три, если считать твою.

— Три фото. Вот это, мое — второе. — Поднимаю взгляд. — Покажешь третье?

— И в этом месте становится интересно.

Она опять прокручивает экран, и я лицезрю четырех человек. Двое мужчин, женщина и маленький мальчик стоят возле какой-то реки, на заднем плане лодки. Мужчины в костюмах: один в очках с толстой оправой, второй лысый, высокий и худощавый.

Светлые волосы женщины развеваются во все стороны. У нее такие же, как у Кита, скулы и податливое гибкое тело, но она старше — может, чуть за сорок. Ее рука лежит у мальчика на плече. Ему пять или шесть, но в камеру он смотрит довольно серьезным, практически взрослым взором. Янтарными глазами, которые я узнаю где угодно. По позвоночнику пробегает холодок.

Кит.

— Она была сделана около двадцати лет назад. — Она указывает на экран. — Парнишка — Кристофер Шеридан. Его родители, Аманда и Леонард Шериданы. — Она перемещает палец на лысого мужчину. — Арчи Рейнольдс.

Дышу я с трудом. И говорю:

— А где интересная часть?