Враги вроде тебя

— Твою мать. — Меня обхватывают теплые влажные губы, и мне становится нечем дышать. Стараюсь не кончить, пытаюсь сдержаться, но когда он издает стон, бархатистая вибрация проносится по члену, и внезапно я выстреливаю ему в горло, овладеваю прекрасным ртом, боготворю его каждым своим вздохом.

Лежу, будто под кайфом. Он плюхается рядом со мной, утыкается носом мне в шею. Меня покалывает утренняя щетина, а его губы после минета опухли. В комнате витает аромат секса, и мне хочется, чтоб мы остались здесь навечно.

В конце концов, тяну его в душ.

— Разве нам не нужно скоро уходить? — спрашивает он.

Качаю головой.

— Время еще есть. До начала посадки три часа. Перед уходом успеем еще разок.

— Супер, — говорит он, но взгляд мрачнеет. Мне начинает казаться, что он чувствует то же, что и я, — будто стены начинают давить.

Интересно, он разделяет мои мысли или нет? О том, что мы могли бы быть вместе не только на одну ночь. Что мы могли бы скрыться от всего мира. Не могу вообразить, что существует еще одна пара, кроме нас, которая ухитрилась бы испариться с лица земли.

Но сумею ли я отказаться от поиска ответов?

Сумеет ли Уилл отказаться от мести?

Выкидываю эти мысли из головы и беру небольшую бутылочку геля для душа с бетонной полочки.

— Замри, — говорю я и выливаю на ладонь немного зеленой жидкости.

Он издает стон.

— Опять это? — Но улыбается.

— Насколько я помню, тебе понравилось. — Намыливаю его, прослеживаю пальцами и ладонями изгибы тела, расписываю полосками пены.

Он стоит неподвижно и пристально на меня глядит.

— Как ты прекрасен, — произношу я, смываю мыльную пену под потоком горячей воды, и остается лишь он. Только он.

Поглаживаю местечко справа от пупка, где кожа грубая и покрыта шрамами из-за старых осколочных ран. В том же месте, где на моей картине была разодрана плоть Прометея. Странно, но, когда я ее писал, с Уиллом мы еще знакомы не были. Иногда искусство таинственным образом являет свою правдивость.

Становлюсь перед ним на колени и целую выпуклые шрамы.

Он запускает руки мне в волосы и, чтоб посмотреть в глаза, наклоняет мою голову. Всматривается в меня обеспокоенным взглядом. Ему не нравится, что я стою на коленях. Ладонь в моих волосах сжимается в кулак, и в попытке поднять с колен он осторожно тянет меня вверх.

Я остаюсь на месте. Вновь его целую.

Он падает на колени рядом со мной. Скользит большим пальцем по линии моего подбородка.

— Что случилось?

Вглядываюсь в его глаза. Черные с коричневыми крапинками, они будто небольшие трещинки в его броне. Внезапно все становится чрезмерно мучительным. Чрезмерно настоящим. Сердце бесконтрольно грохочет.

Я схлестывался с самыми опасными мужчинами в мире, и это даже вполовину не было столь же страшно, как сидеть в чем мать родила под хлещущим потоком воды и смотреть Уиллу в глаза. И думать: «У нас все могло бы сложиться».

Такое ощущение, будто он видит меня насквозь. Будто мы полностью друг перед другом открыты. Поразительно: я прожил столько лет и никогда не смотрел в глаза другому человеку так, как сейчас. Может, раньше не хотелось.

Понятия не имею, что, глядя на меня, видит Уилл. Рассматриваю его, такого искреннего и уверенного, и в голову приходит та же мысль. «Мы могли бы вместе исчезнуть с лица земли».

На долю секунды я не сомневаюсь: он размышляет о том же. Но вдруг он меня отпускает и поднимается на ноги.

— Нам пора, — говорит он, в голосе звучит странная нотка. Печали, гнева, может, и того, и другого. — Нельзя опаздывать на самолет.

— Уилл, — зову я. — Послушай…

Но уже слишком поздно. Он выходит из душевой и тянется за полотенцем. И я осознаю, что потерял предоставленный моментом шанс.

Глава 23

Уилл

По пути в аэропорт Кит ведет себя безучастно, и я знаю: все дело в том странном моменте в душе. Это немного сбило меня с толку. До сих пор не соображу, что и думать. Что же он намеревался сказать? Казалось, будто мы находились на пороге некоего переломного момента. Только вот я был слишком труслив, чтоб выяснить подробности. Мне ясно лишь, что это было… нечто.

Может, после секса так всегда и бывает, или, может, я не тот мужчина, которым он меня считает, понятия не имею. Мы переспали, и прекраснее этого ничего на всем белом свете нет, но большего я дать не могу… Просто не могу. Большее мне не светит. Поразительно, что столь проницательный человек, как Кит, этого не видит. Большинство людей превосходно видят, что я из себя представляю.

Кит понемногу оттаивает. Во время пересадки мы берем на завтрак кофе и сэндвичи, а потом покупаем для полета книги. Я выбираю детектив. А выбор Кита — нечто отмеченное наградами, историческое и громадное. Выглядит недурно, но я все равно его дразню.

— Для чтения в самолете книженция очень уж здоровая.

— Хочешь сказать, не такая невесомая, как твоя, — покосившись на мою книгу, говорит он.

Встаю прямо перед ним.