Врангель

Барон понял, что бывшие союзники России не предоставят помощи последним ее воинам, и заявил: «Я ушел из Крыма с твердой надеждой, что мы не вынуждены будем протягивать руку за подаянием, а получим помощь от Франции как должное, за кровь, пролитую в войне, за нашу стойкость и верность общему делу спасения Европы. Правительство Франции, однако, приняло другое решение. Я не могу не считаться с этим и принимаю все меры, чтобы перевести наши войска в славянские земли, где они встретят братский прием». Постепенное прекращение французских субсидий послужило главной причиной переброски Русской армии из окрестностей Константинополя. Последний русский солдат покинул Галлиполи 5 мая 1923 года. И в этот же день Врангель объявил о своем подчинении великому князю Николаю Николаевичу.

Генерал-майор Николай Всеволодович Шинкаренко (он же — поэт и писатель Николай Белогорский) написал стихотворение, обращенное к Врангелю в Галлиполи:

Генералу Врангелю

Два штандарта в вашем тесном кабинете,

В сонных складках шелка память славных дат.
Помните ли жест на конном стилизованном портрете?
Вам теперь осталась лишь любовь израненных солдат.

Вы ходить любили быстрыми шагами, —

Но теперь так много заповедных черт.
Палубу тюрьмы так много раз измерили вы сами:
Ваш «Корнилов» был куда просторней; он ушел в Бизерт.

Помните ли ночь с кострами над Червленной?

Божьи звезды в небе с звездами ракет?
Площадь и собор? Привет Царицынской толпы влюбленной?
В дни побед вы были всё такой же, как теперь, — аскет.

Помните дни мая, выход наш из Крыма?

Как за поездом бежали казаки?
А теперь мечта Архистратига скрылась в клубах дыма.
За чужой неласковой оградой Русские полки.

Ваши казаки под стражей сенегальцев,

И корниловцы в тоскливых лагерях.
Но с тех пор, как ваша армия — лишь армия скитальцев,
Даже Русский ветер скован и не смеет дуть в степях.

И в тот скорбный миг, когда вас победили,

Вашей родины окрепли кандалы;
И свобода умерла в тот час, когда морские мили
Начали считать вы, глядя на соленые валы.

Как я жду, чтоб ваша армия воскресла!

Конница пойдет, удилами звеня;
Вы оставите каюту и привинченные кресла, —
В поле так весенне, — сядете вы снова на коня…

А пока штандарты в вашем кабинете.

Спит и не проснулась память славных дат.
И живет лишь жест на конном стилизованном портрете…
Вам осталась лишь любовь израненных солдат.

Сесть на коня Врангелю больше не довелось.

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

В эмиграции Врангель оставался приверженцем монархической идеи, но считал, что ее нельзя выдвигать открыто, поскольку это может оттолкнуть многочисленные разношерстные эмигрантские круги от кадетов до социалистов.

Шестнадцатого января 1922 года Врангель ответил на письмо бывшего донского атамана П. Н. Краснова, предлагавшего открыто выдвинуть лозунг «За Веру, Царя и Отечество»:

«Вы не можете сомневаться в том, что по убеждениям своим я являюсь монархистом и что столь же монархично, притом сознательно, и большинство Русской Армии.

Я останавливаюсь на слове „сознательно“, так как хотел этим подчеркнуть, что нынешняя Русская армия, в отличие от старой, императорской, стала сознательной, но, конечно, не в дурном, опошленном революцией смысле этого слова, а в лучшем его значении.