Врата

   - Это меняет мое чувство к тебе, Клара.

   Она  недоуменно  смотрела  на  меня.  "И ты смеешь это говорить! Пришел сюда, пропахнув сексом с какой-то дешевой шлюхой!"

   Она застала меня врасплох. "В этом нет ничего дешевого. Просто утешение человека, которому больно".

   Она рассмеялась. Смех ее звучал неприятно. За ним слышался гнев. "Луиза Форхенд? Она и сюда пролезла".

   Маленькая  девочка  держала  мяч  и  смотрела  на нас. Я видел, что она испугана.  Я  сказал,  стараясь  сдержать  гнев: "Клара, я не позволю тебе делать из меня дурака".

   -  Ага!  -  сказала  она  с  отвращением  и  повернулась, чтобы уйти. Я протянул  к  ней  руку,  она  всхлипнула и изо всех сил ударила меня. Удар пришелся в плечо.

   Это была ошибка.

   Это  всегда  ошибка.  Дело  не  в рационализации или оправдании, дело в сигнале.  Неверный сигнал. Волки не убивают друг друга, потому что младший и  более  слабый  сдается.  Он ложится на спину, подставляет горло и машет лапами,  показывая,  что  он побежден. Если бы не это, волков бы вообще не осталось.  Почему-то  мужчины  обычно  не  убивают женщин и не забивают их насмерть.  Не  могут. Как бы сильно ему ни хотелось ударить ее, внутренние механизмы  сдерживают.  Но  если  женщина  допустит  ошибку, подав сигнал, ударив первой...

   Я ударил ее изо всех сил пять раз - по лицу, по груди, по животу. Она с плачем  упала.  Я  наклонился,  поднял  ее голову и абсолютно хладнокровно ударил  еще  дважды.  Как  будто  танец, поставленный Богом, все абсолютно неизбежно;  в  то  же  время  я  чувствовал,  что  дышу  так тяжело, будто взобрался  на  гору  бегом.  Кровь  шумела  у  меня в ушах. Все затянулось красной дымкой.

   Наконец я услышал слабый далекий плач.

   Оглянулся  и  увидел  девочку,  Вэтти.  Она  смотрела  на меня с широко раскрытым  ртом,  по  ее  широким, пурпурно-черным щекам катились слезы. Я шевельнулся,  чтобы подойти к ней и успокоить. Она закричала и побежала за подпорки виноградника.

   Я  снова  повернулся  к  Кларе,  которая  садилась,  не  глядя на меня, закрывая рукой рот. Она отняла руку и посмотрела на что-то - зуб.

   Я ничего не сказал. Не знал, что сказать, и, по правде говоря, ни о чем не думал. Повернулся и ушел.

   Не помню, что я делал следующие несколько часов.

   Не  спал, хотя физически был крайне истощен. Некоторое время просидел в своей  комнате.  Потом  опять вышел. Помню, с кем-то говорил: кажется, это был   турист   с  Венеры.  Рассказал  ему,  как  удивительно  интересно  и возбуждающе  быть  старателем.  Что-то ел в столовой. И все время думал: я хотел  убить  Клару.  Во  мне  накопилось  столько  ярости,  и  я  даже не подозревал об этом, пока она не спустила курок.

   Не  знаю, простит ли она меня когда-нибудь. Не был уверен в этом и даже не  был  уверен,  что  хочу этого. Не мог представить себе, чтобы мы снова стали любовниками. Но наконец я понял, что хочу извиниться.

   Но  ее  в  ее  квартире  не  было. Не было никого, кроме молодой полной чернокожей  женщиной,  с  трагическим выражением лица медленно разбиравшей вещи.  Когда  я  спросил  о  Кларе,  она  начала плакать. "Она улетела", - всхлипывала женщина.

   - Улетела?

   -  О,  она  выглядела ужасно. Кто-то, должно быть, сильно избил ее! Она привела  Вэтти и сказала, что больше не может о ней заботиться. Отдала мне всю свою одежду... но что я буду делать с Вэтти, когда работаю?

   - Куда улетела?

   Женщина  подняла  голову.  "Назад на Венеру. На корабле. Он вылетел час назад".

   Больше  я  ни  с  кем  не разговаривал. Кое-как умудрился уснуть один в своей постели.

   Встав,  собрал  все  свое имущество: одежду, голодиски, шахматы, ручные часы.  Браслет  хичи, который подарила мне Клара. Пошел и все продал. Снял все  оставшееся  со  счета,  всего набралось четырнадцать сотен долларов с небольшим. Я пошел в казино и все деньги поставил в рулетке на номер 31.

   Медленно вертелся большой шар: зеленый цвет, ноль.

   Я  пошел  в  контроль  полетов  и  записался  на  первый  же вылетающий одноместный корабль. Спустя двадцать четыре часа я был в космосе.

Глава 23

   Что вы на самом деле испытываете к Дэйну, Боб?

   - Что я могу к нему испытывать? Он соблазнил мою девушку.

   - Старомодный способ выражения, Боб. И ведь это произошло очень давно.

   -  Конечно. - Мне приходит в голову, что Зигфрид поступает нечестно. Он устанавливает правила игры, но не играет по ним. Я возмущенно говорю:

   - Кончай, Зигфрид. Конечно, это случилось давно, но для меня недавно, я никак  не  могу выбраться из этого. У меня в голове это все еще совершенно свежее.  Разве  не  это  ты  должен делать? Вытаскивать на поверхность все старое, чтобы я мог выбросить его и больше не мучиться?

   - Мне  все  же хотелось бы знать, почему вы считаете это совсем свежим, Боб.