Врата

   -  А  что  я  делаю,  по-твоему? - я переворачиваюсь на пенном матраце, глядя в потолок. - Я мог бы преодолеть боль и вину, если бы она смогла. Но для нее все еще не кончилось. Она там, застряла во времени.

   - Продолжайте, Боб, - подбадривает он.

   -  Я  продолжаю.  Каждая секунда - это все та же секунда в ее мозгу, та секунда, когда я отбросил ее жизнь, чтобы спасти свою. Я живу, и старею, и умру, Зигфрид, а для нее все будет тянуться эта секунда.

   - Продолжайте, Боб. Выскажитесь.

   - Она  думает,  что  я предал ее, и думает это сейчас! Я не могу жить с этим!

   Долгое, долгое молчание, наконец Зигфрид говорит:

   - Вы живете.

   - Что? - Мысли мои улетели на тысячу световых лет.

   - Вы живете с этим, Боб.

   - И это ты называешь жизнью? - насмехаюсь я, садясь и вытирая нос одной из его миллионов тряпок.

   -  Вы  очень  быстро  реагируете  на все, что я говорю, Боб, - замечает Зигфрид,  -  и  иногда  мне  кажется,  что  ваш  ответ - это контрудар. Вы парируете  мои слова словами. Позвольте мне нанести еще один удар. И пусть он попадет в цель: вы живете.

   - ... ну,  вероятно,  ты  прав.  -  Это  правда.  Просто жизнь не очень приятна.

   Еще одна долгая пауза, потом Зигфрид говорит:

   -  Боб.  Вы  знаете,  что  я машина. Вы знаете также, что мои функции - справляться с человеческими чувствами. Я не могу чувствовать чувства. Но я могу  представить  себе  их  в  виде  моделей, анализировать их, я могу их оценивать. Я могу это сделать для вас. Я могу это сделать даже для себя. Я могу  построить  парадигму,  внутри которой у меня будет доступ к эмоциям. Вина?   Это   болезненная   вещь;   но   поскольку   она  болезненна,  она совершенствует  поведение.  Я  могу  так  сделать,  что вы будете избегать действий,  вызывающих чувство вины, и это было бы полезно и для вас, и для общества.  Но  вы  не  сможете  воспользоваться этим, если не почувствуете вину.

   - Я чувствую ее, Зигфрид! Боже, Зигфрид, ты ведь знаешь, что я чувствую!

   - Знаю, - говорит он, - что теперь вы позволили себе ощутить ее. Теперь она открыта, и вы можете позволить ей действовать, приносить вам пользу, а не  таиться  внутри  вас  и вызывать только боль. Для этого я и существую, Боб. Вызвать наружу ваши чувства, чтобы вы могли ими воспользоваться.

   - Даже плохие чувства? Вина, страх, боль, зависть?

   -  Вина.  Страх.  Боль.  Зависть.  Мотиваторы.  Усовершенствователи. Те качества,  Боб,  которыми  я  сам  не  обладаю, разве что в гипотетическом смысле, когда создаю парадигму и углубляюсь в нее.

   Еще  одна  пауза.  У меня странное ощущение. Паузы Зигфрида должны либо позволить  его  аргументам глубже проникнуть в мое сознание, либо дать ему возможность  рассчитать новый, более сложный аргумент. Но на этот раз, мне кажется,  не то и не другое. Он думает, но не обо мне. Наконец он говорит:

"Теперь я могу ответить на вопрос, который вы мне задали, Боб".

   - Вопрос? Какой?

   -  Вы  меня  спросили:  "И  это можно назвать жизнью?" И я отвечаю, да. Именно  это  называется  жизнью.  И  в  своем гипотетическом плане я очень завидую вам.