Врата Атлантиды

Сам Платон в предисловии к своему повествованию о гибели Атлантиды, изложенному в «Тимее», пишет: «Произошли многочисленные и многоразличные разрушения, самые гибельные из которых были вызваны огнем и потопом». Далее он говорит о том, что главной причиной наводнений и потопов было «отклонение [со своей орбиты] небесных тел, вращающихся вокруг Земли», что можно считать аллюзией на появление комет, в частности, Фаэтона, Сына Солнца, который некогда «угнал колесницу своего отца, но не сумел направить ее по пути отца, и она упала с неба, испепелив все живое на земле». В данном случае Платон осознанно или интуитивно дает аллюзию на падение кометы, вызвавшей образование Каролинских выбоин, что произошло в самом конце ледникового периода и буквально «за один ужасный день и ночь» уничтожило Атлантиду «гибельными землетрясениями и потопом».

Итак, наше морское странствие окончено. Оно было долгим и трудным. И все же, пройдя через врата, ведущие к Атлантиде, мы убедились, что всего лишь повторили путь древних мореходов. Да, это путешествие убедило нас в реальности существования платоновской Атлантиды. Однако оно принесло и нечто большее, ибо неожиданно познакомило нас с серьезной угрозой, с которой мир может столкнуться вновь.

Когда Платон писал о трагедии, постигшей Атлантиду, он как бы хотел напомнить своим современникам и будущим поколениям о бренности бытия. И если это так, то голливудские сценаристы, создающие сценарии апокалиптических кинопанорам, в сущности, преследуют ту же цель: с помощью вымышленного сюжета, в основу которого положены реальные события, напомнить нам о том, что этот кошмар рано или поздно может стать реальностью. Однако главное их отличие от платоновских диалогов заключается в том, что в кино всегда присутствует некий супергерой, дарящий нам надежду, что когда Земле действительно будет угрожать мировое зло и всеобщее уничтожение, у нас будут силы и средства, способные помешать этому. А сегодня мы еще только заняты поиском таких средств. Однако нет никаких сомнений, что если бы не платоновское предание об Атлантиде и мифологемы катастроф, изложенные в нем, мы до сих пор блуждали бы во мраке неведения. И хотелось бы надеяться, что нам никогда не доведется услышать, как гремят в небе змеиные кольца Плеяд.

ПРИЛОЖЕНИЕ I ПУРПУР

Мы по праву считаем финикийцев пионерами торговли пурпуром. Нам также известно, что умение готовить эту замечательную краску из раковин морских моллюсков было утрачено за много веков до появления испанцев в Новом Свете. Однако упоминание о пышных «пурпурных шляпах и пурпурных шлейфах» при дворе византийских императоров — последнее известное нам свидетельство о применении этого красителя в старину. После этого технология получения пурпура в Европе считается утраченной (хотя есть упоминания о том, что шотландские и норвежские моряки в XVI–XIX вв. использовали для окраски льняных тканей раковины особого вида моллюсков, обитающих в Северном море).

Несколько позже, в 1648 г., английский монах-доминиканец по имени Томас Кэйдж сообщал, что аборигены Нивойи, расположенной на тихоокеанском побережье Коста-Рики, умели получать пурпур из раковин посредством трения их друг о друга. Показательно, что Кэйдж «считал этот индейский товар вполне сопоставимым с пурпуром, производившимся в античности». Как и в эпоху Средневековья, цена тканей, окрашенных с помощью этого красителя, была чрезвычайно высокой. По свидетельству Кэйджа, 1 ярд таких тканей в пересчете на английские деньги стоил около 8 фунтов стерлингов.

Век спустя двое испанских ученых, братья Хохе и Антонио де Ульоа, вместе с французом по имени Кондамен, проводившие исследования в Санта-Элена, что неподалеку от Гуаякиля на тихоокеанском побережье Эквадора, обнаружили, что аборигены делают пурпурную краску из какого-то вида морских раковин. По свидетельству братьев Ульоа, эта краска использовалась для лент, тесьмы, поясов, а также «для красочных вышивок. Все эти товары ценились очень дорого, что объясняется в первую очередь их редкостным и красивым цветом».