Врата Европы. История Украины

Что нам известно о славянах на территории Украины в период расцвета Хазарской державы? Ненамного больше, чем об их предках. Главным, нередко и единственным источником нам служит текст, созданный в Киеве спустя столетия. Не так давно археологи уверяли, что Киев основан в конце V или начале VI века (хотя IX век выглядит теперь намного вероятнее). Город мог служить форпостом хазар на северо-западе или руси — на юге. Но значение Киева, причину, по которой именно там возникает город, можно понять не столько по данным археологии, сколько по свидетельству летописи. Местное предание связывает начало Киева с близлежащим перевозом на Левобережье. Другие рассказывали, что Кий, основатель города, был не перевозчиком, а князем, что его братья Щек и Хорив дали свои имена горам, а сестра Лыбедь — речке, которая впадает в Днепр. Живописные скульптурные композиции, изображающие четырех легендарных основателей Киева, стоят теперь на набережной Днепра и в центре города.

Летопись насчитывает дюжину славянских племен к востоку от Карпат. На севере область их распространения достигала Ладожского озера, на востоке — верховьев Оки и Волги, на юге — низовий Днестра и Среднего Поднепровья. Эти народы были предками современных украинцев, белорусов и русских и получили от лингвистов название восточных славян, поскольку начиная приблизительно с VI века в их языках прослеживаются особенности, отличающие их от языков западных и южных славян.

Семь восточнославянских племен обитали в пределах современной Украины, на берегах Днепра, Днестра, Западного Буга, Припяти, Десны и Сожа. Под хазарский протекторат попали только поляне и северяне. Каковы бы ни были их отношения с соседями, могущественными и не слишком, образ жизни восточных славян со стороны казался почти одинаковым. Так можно заключить из летописи — текста, вышедшего из-под пера киевского монаха. Все племена, кроме родных ему полян, он изображает дикарями. “Жили в лесу, как и все звери, ели всё нечистое”, — пишет он, несомненно испытывая презрение к язычникам, включая современников.

Археология показывает, что хозяйство славян становилось более оседлым. Они строили бревенчатые избы, которых в деревне насчитывалось от четырех до тридцати. Деревни размещались гнездами. В центре таких гнезд возводили укрепления (“города”), что служили укрытием и штабом в случае нападения врагов. Занимались славяне земледелием и скотоводством. Принимая во внимание наличие вождей, их общественное устройство, видимо, следует отнести к военной демократии, как во времена Прокопия Кесарийского. Подобно антам и склавенам, они более всего почитали бога-громовержца, которого звали Перуном.

От персонажей Прокопия славян из “Повести временных лет” отличает несколько лучшая гигиена. Летописец вкладывает в уста св. Андрея, апостола, которому легенда приписывала проповедь христианства на киевских холмах, такую речь: “Диво видел я в Славянской земле, когда шел сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся, и будут наги, и обольются мытелью, и возьмут веники, и начнут хлестаться, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат”. (Мытель — теплая вода со щелоком.)

Летописец — родом, видимо, из окрестностей Киева — не упустил случая посмеяться над банями, традиционными для Северо-Восточной Европы и Скандинавии. Гораздо суровее он клеймит дохристианские обычаи соотечественников, полагая их варварскими. О былых властителях Киевской земли пишет: “А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели всё нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды”.

Прочие славянские племена вели себя не лучше: “И браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены”.