Врата Европы. История Украины

Нация — далеко не доминирующий, но важный компонент повествования. Вместе с культурными тенденциями и идеей Европы он задает направление моему нарративу. История Украины помещается в границы, которые очертили в конце позапрошлого и начале прошлого века этнографы и картографы. Автор прослеживает развитие тех идей и ценностей, что связывают эти земли в единое целое с эпохи Киевской Руси до появления на сцене современного национализма, пытаясь пролить свет на истоки украинской политической нации и ее государства. Повествование сосредоточено на этнических украинцах как самой многочисленной группе населения и нередко главной пружине государствообразующих процессов. Тем не менее автор не превращает книгу в повествование об одном этносе, чья история тянется из глубины тысячелетий. Важное место отведено этническим меньшинствам Украины, в первую очередь русским, полякам и евреям, а также процессу формирования современной полиэтничной и поликультурной нации.

История Украины — это история ее земель. Культурное и социальное пространство, созданное передвижением фронтиров, никогда не было однородным. Границы крупных и мелких государств по-разному нарезали украинскую этническую территорию, формируя культурные особенности, которые до сих пор сохраняют разные регионы Украины: от Закарпатья, которым долго правили венгры, и Галичины́ (латинизированное имя — Галиция), переходившей от Польши к Австрии и обратно, до Правобережья Днепра, где польская власть сохранялась намного дольше, чем на Левобережье, низовьев этой реки, побережья Черного моря и Донецкого бассейна, колонизированных уже при Российской империи. В отличие от большинства предшественников, я стараюсь избегать рассмотрения истории украинских регионов по отдельности (например, частей Украины под скипетрами Романовых и Габсбургов), но проводить сравнительный анализ их развития в тот или иной период. Украинская культура всегда делила одно пространство с другими культурами, ее носители издавна учились уживаться с “иным”. Дар украинского общества преодолевать внешние и внутренние барьеры представляет собой едва ли не самую яркую черту его истории, изложенной в этом труде.

И напоследок несколько слов о терминах. Предки современных украинцев обитали в двух-трех дюжинах средневековых и позднейших княжеств, королевств, империй. С течением времени они не раз меняли не только идентичность, но и свое имя. Что касается родной земли, то предпочтение отдавали двум названиям: Русь и Украина. Первое туда принесли в IX веке норманны, чьи князья и дружинники растворились в море восточных славян — их симбиоз мы и называем Киевской Русью. Славянское отражение этого слова, “Русь”, а также греческое, “Ро(с)сия”, были усвоены предками современных украинцев, белорусов и русских. На протяжении XVI–XVII веков Московское государство принимает эллинизированное самоназвание “Россия” и становится в итоге Российской империей.

В Новое время украинцы были известны под разными этнонимами, в зависимости от того, кто ими правил: Польша — “русины”, Австрия — “рутены”, Россия — “малороссы”. В позапрошлом веке первопроходцы национального возрождения предпочли расставить точки над i — раз и навсегда избавиться от производных имени “Русь” и отделить соплеменников от прочих славян, в первую очередь русских, пропагандируя этноним “украинцы”, независимо от того, подданные ли те Романовых или Габсбургов. Слово “Украина”, известное еще в позднем Средневековье, в начале Нового времени означало казацкие земли на берегах Днепра и созданное там казаками государство. Романтикам XIX века казачество представлялось квинтэссенцией украинства. Чтобы не утратить связи между былой Русью и нарождавшейся Украиной, Грушевский назвал свой десятитомный труд “Историей Украины-Руси”. Тот, кто пишет в наши дни о минувшем этой страны, едва ли сможет обозначить предков современных этнических украинцев только одним словом.

В этой книге слова “русь”, “россы”, а иногда “русины” употребляются для обозначения подданных Рюриковичей. Это разнообразие имеет свои причины. В современном русском языке отсутствует общепринятая терминология, которая позволяла бы отличать восточнославянское население Киевской Руси от современных русских (и те и другие, как правило, называются “русскими”), что значительно усложнило работу переводчика. Особенно трудным оказался казус средневековой “Русской земли” в ее узком смысле — территории Киевского, Черниговского и Переяславского княжеств. В книге употреблется именно этот термин, хотя и с пояснением его значения и территориального распространения. Это же касается термина “Русская правда”. Украинцев в начале эпохи Нового времени я называю преимущественно “русинами”, современных — “украинцами”. Обретение Украиной независимости в 1991 году привело к тому, что так стали называть ее граждан, к какому бы этносу они ни принадлежали. Эта сложная модель отражает принятые в западной академической историографии стандарты. Надеюсь, большой путаницы из-за нее не возникнет.