Врата Европы. История Украины

Обе политические традиции сосуществовали на Левобережной Украине еще до последнего крупного казацкого восстания, возглавленного Иваном Мазепой в 1708 году. Мазепа и его сторонники выступили против России и Петра I — царя, ставшего императором. Разгром шведской армии Карла XII означал и поражение гетмана. Полтавская битва оказалась роковой не только для Левобережья, но и для всей Украины. Неудача Карла нанесла тяжелый удар Мазепе и его мечте сделать свой край независимым государством. В последующие годы малороссийское видение украинских истории и культуры как тесно связанных с русскими станет господствовать в официальном дискурсе на подвластных империи землях. Представление об Украине как отдельной нации со всеми ее атрибутами не исчезнет полностью, но сместится на периферию здешней картины мира почти на полтора столетия.

В конце XVII века Россия сохраняла контроль над Левобережьем благодаря не только превосходству в военной мощи, но и тактике — куда более гибкой, чем у той же Польши. С одной стороны, цари не упускали случая при каждых выборах гетмана урезать права, признанные за Войском Запорожским на Переяславской раде, с другой — умели вовремя включить задний ход. В 1669 году, во время восстания Дорошенко, Москва согласилась на почти такие же условия, какие выторговал у нее Богдан Хмельницкий. Как раз в это время Польша закручивала и так уже тугие гайки на своем берегу Днепра. С предсказуемым результатом: с запада на восток шли все новые волны переселений, и Левобережье процветало, тогда как противоположная сторона пустела. Ценой уступок Москва, а затем Санкт-Петербург ловко удерживали казаков в подданстве.

Довольно скоро экономический рост на Левобережье привел к возрождению богатства и славы Киева (он оставался в руках России). В Киево-Могилянской академии возобновили занятия. Преподаватели, бежавшие из города в 50-х годах XVII столетия, теперь учили юную поросль в том числе и новым предметам, слагали свежие стихи, играли новые пьесы. Украинская литература барокко, авторский ряд которой открывает в начале того же века Мелетий Смотрицкий, достигла расцвета в трудах таких поэтов, как Иван Величковский, и прозаиков вроде Лазаря Барановского, сначала профессора, а затем черниговского архиепископа. Студент последнего Симеон Полоцкий принес эту традицию и в Москву, где при его участии возникает русская светская литература. Насаждение на северной почве киевских текстов, обычаев и взглядов стало одной из причин раскола в Русской православной церкви. Алексей Михайлович и патриарх Никон взялись за реформы в духе Петра Могилы, но консерваторы-старообрядцы им не покорились. Неслучайно официальное их название — раскольники — было переводом так хорошо знакомого украинцам слова “схизматики”.

Тем не менее две культуры влияли друг на друга взаимно. Киевское духовенство несло в Москву западные тренды и в то же время брало на вооружение кое-что из арсенала российской идеологии. Главным в ней было представление о православном государе как центре политической и религиозной вселенной. Интеллектуалы “греческой веры” из Речи Посполитой, давно прозябавшие без монарха, ухватились за возможность примкнуть к “идеальному” миру, построенному по образу византийской симфонии (согласия) между православным василевсом и единственной истинной церковью. В итоге, впрочем, перевесил трезвый расчет. Уже в 20-х годах XVII века только что рукоположенные в Киеве православные иерархи, которым грозила Варшава, с надеждой взирали на Москву (куда можно было в крайнем случае и бежать). После Переяславской рады и особенно Андрусовского перемирия, разделившего в 1667 году Украину надвое, их надежда на стабильность у подножия царского трона лишь крепнет.

Согласно договору о перемирии, Киев, расположенный на правом берегу Днепра, должен был через два года вернуться к Польше. Но православных иерархов ужасало будущее под гнетом католического короля. Они пустили в дело все риторические навыки, усвоенные в Киево-Могилянской коллегии (либо иезуитских коллегиях западнее), чтобы убедить Алексея Михайловича не отдавать древней столицы. Это им вполне удалось. Иннокентий Гизель, архимандрит Печерской лавры, был одним из тех, кто добивался того, чтобы оставить город в России, а вот митрополита — под омофором далекого константинопольского патриарха. Не тут-то было. Киев так и не вернулся к полякам, зато в 1685 году Романовы с помощью своих сторонников на Украине сумели перевести Киевскую митрополию под юрисдикцию Москвы. Киевское духовенство получило царя в покровители, но поплатилось за это автономией.