Врата Галактики

– Битва у Голубой Зоны, – повторил Хийар. – Наш долг! Поэтому лоона эо откроют людям путь в тоннели Древних.

– И ты…

– Я прилетел, именно я. – Хийар закачался на своем хрустальном насесте. Лепестки цветка вытянулись, приподнялись и охватили его тело до пояса. – Я прилетел, рини. Ведь это мой отец сражался в том бою! И только у меня есть родичи среди людей!

Вновь наступило молчание. Голова у Марка немного кружилась – сказывались избыток кислорода и низкая гравитация. Хоть его и считали почетным гостем, состав атмосферы в отсеке не изменился – похоже, удобства Хозяина были у Аната на первом месте.

– Считается, что одиночество невыносимо для лоона эо и причиняет им тяжкие страдания, – с осторожностью произнес Марк. – Но ты прилетел без своих соплеменников. Или Первый с Анатом способны их заменить?

– Нет. – Рини как бы оттолкнул руками воздух, сделав жест отрицания. – Разумеется, я необычный лоона эо, ведь мой отец – землянин, и это оставило след в психоматрице. Но и мне одиночество тягостно и непривычно… – Он повернулся к Марку и прикрыл глаза; в тени длинных ресниц голубоватые пятна над скулами стали заметнее. – Никто не полетел бы со мной, кроме тальде, – произнес Хийар, и его черты вдруг исказились словно от невыносимой боли. – Никто! Но в других лоона эо нет нужды. Разве я один? Разве мой рини не здесь? Разве я не могу его коснуться и получить нужную силу?

Он готов помочь, но при известных условиях – желает путешествовать вместе с братом, всплыли в памяти слова Бранича. Теперь Марк понимал, что это не каприз, а очевидная необходимость; лишь потомок фаата, способный к ментальному общению, годился в спутники Хийару. На ничтожную долю секунды он ощутил пришедшую извне тоску, тяжкий груз одиночества, горечь разлуки с привычным и таким безопасным мирком астроида; этот ментальный импульс пронзил его раскаленной иглой, заставив содрогнуться. «Поддержи, дай мне силы!» – будто взывал его рини. Ответом на этот молчаливый зов стала волна, несущая нежность и спокойствие. Марк не сумел бы сказать, что породило этот отклик, был ли он осознанным или инстинктивным, но казалось, что цель достигнута – лицо Хийара посветлело.

– Я чувствовал бы себя увереннее, если бы вы оба были здесь, – произнес он, и Марк догадался, что рини говорит о Ксении.

– Прости, но это невозможно. Наш поход – тайная операция Флота.

– Я понимаю, и я не в обиде. У вас свои обычаи, свои законы, и способ общения тоже свой. Вы прячете секреты за словами. Но в ментальной среде…

Протяжный аккорд прервал Хийара. Звуки еще плыли в воздухе, когда раздался голос корабля:

– Человек на связи. Требует Хозяина. Не такой, как наш почетный гость. Похож на капитана наемников. Должен что-то передать.

– Вероятно, офицер с флагмана эскадры, – заметил Марк. – Пойдем в рубку?

– Зачем, рини? Мы можем поговорить с ним здесь.

Хийар повел рукой, и знакомое окно раскрылось перед Марком. Но теперь не тьма и звезды виделись в нем, не жуткий лик Юпитера, не боевые корабли, а коммодор Тревельян-Красногорцев собственной персоной. Был он в облачении десантника, принявшем цвет ближайшей переборки и потому едва различимом; только блестели «спирали» на воротнике, а над ними громоздилось лицо, будто вырубленное из камня. Марк отметил, что годы и привычка к власти придали Олафу Питеру значительности. Он не слишком постарел, и сходство с лейтенантом, мужем Ксении, еще угадывалось, хотя и не очень явно.

Его лицо приблизилось, заполнив весь экран, взгляд уперся в лоона эо. Секунду-другую Командор разглядывал его, затем посмотрел на Марка и изобразил улыбку. Довольно кислую, надо признаться, – большой симпатии меж ними не было.

– Привет, Марк. – Голос коммодора лязгнул, точно ударили молотом по жестяному листу. – Давно не виделись. Много воды утекло.

– Здравствуй, Петр, – откликнулся Марк. – Не виделись мы тридцать с лишним лет. Годы текут, дети растут.

Ни словом, ни жестом Командор не показал, что помнит о сыновьях, оставшихся на Тхаре. О Ксении тоже не спросил, а произнес официальным тоном:

– К делу, камерады, к делу. Штаб прислал план операции. Прошу ознакомиться.

Лицо Олафа Питера исчезло, и в глубине экрана возникли листы с уже расшифрованным текстом.

– Прочитай, Анат, – сказал Хийар и пояснил, обернувшись к Марку: – Я плохо понимаю любые письменные знаки. У нас их почти не используют.

Около часа они знакомились с присланным сообщением и обсуждали план – весьма разумный, по мнению Марка. Он ожидал, что Командор, закончив с делами, все-таки спросит о Ксении или хотя бы про Павла и Никиту. Но этого не случилось; закончив разговор, Олаф Питер исчез с экрана, не помянув о Тхаре, бывшей жене и своих сыновьях.

– Ты опечален, – молвил Хийар, бросив взгляд на Марка. – Что тебя беспокоит, рини? Боишься того, что нам предстоит?

– Нет. – Марк покачал головой. – Этот человек, военачальник, говоривший с нами, был когда-то супругом сестры. Они расстались, но у них есть дети, двое сыновей. Он не пожелал узнать, где они и что с ними.