Врата «Грейвз»

– И эти люди пытаются помочь Хелен Уикем? В этом дело? Я, конечно же, читал о демонстрации против повешения женщин. И она ведь подала заявление о невменяемости. – Он испытующе посмотрел на нас обоих. – Держу пари, вы возбудили мое любопытство гораздо сильнее, чем я ваше. Что происходит?

Мгновение я обдумывал вероятность того, что сама наша беседа была некоторым образом попыткой спасти Хелен Уикем. Однако это было явной натяжкой, и какое-либо участие Уилла в этом заговоре, несмотря на подозрения доктора Доддса, выглядело совсем маловероятным.

– Нет, мы сочувствуем Хелен, но мы ее не знаем и также не знаем, как ей помочь. Ее имя просто оказалось связанным с Гассманом в том деле, которое мы расследуем.

– Расследуем! Доктор Доддс сказал, что вы поверенный, адвокат. Так что же за расследование? Гассман умер более двенадцати лет назад, Чарльз. За исключением Мэри и Хелен, ни один из этих людей его не знал А мое имя тоже упоминается в этом деле, в чем бы оно ни состояло?

– Нет, Уилл, – ответила Адриана, – и это кажется странным. Ваше имя всплыло, когда мы пытались установить связь между этими людьми. И до сих пор, между прочим, вы представляетесь единственной связью, соединяющей их всех, – вы и эта больница. Может быть существует и другая связь – Томми Моррелл.

Таунби выпрямился:

– Точно! Томми Моррелл сейчас единственный здешний пациент, помимо меня, который знал доктора Гассмана. Только Томми с явным приветом. Он здесь целую вечность. А вы с ним не пытались говорить?

– Нет, пока нет, – ответил я.

– Что ж, желаю удачи. Хотя я бы поставил на то, что вам не удастся разговорить его, но не думаю, что это совсем уж невозможно.

– Что вы имеете в виду? – спросила Адриана. – Он нездоров?

– Если вы говорите о физическом здоровье, то он вполне здоров, – сказал Таунби с улыбкой. – Но его разум в расстройстве, или он хочет, чтобы мы так думали. И я не знаю, какой вариант верен.

– Продолжайте, Уилл, – подбодрила Адриана.

– Ну, Томми ни с кем не разговаривает – никогда! Но иногда бывает и по-другому. Иногда Томми – ну, не знаю – просто не в силах говорить, не может сфокусироваться. В других случаях он похож на лисицу, наблюдающую, как охотничьи собаки бегут мимо ее логова.

– Сегодня мы видели его. И полагаю, он находился в лисье-собачьем периоде, – сказал я.

– Иногда я могу поклясться, что он сидит здесь, в клинике, и придумывает решение всех проблем вселенной. Иногда он ест как джентльмен, иногда – как животное. Чаще всего он ходит так, словно в нем что-то повреждено, но порой я вижу, что он идет вполне нормально. Я даже видел, как он читает. Я предполагаю что он желает казаться безумнее, чем есть на самом деле. Хотя иногда он действительно сумасшедший, в этом нет сомнений.

– А он был пациентом Гассмана? – спросил я.

– Да. Доктор Гассман лечил его.

– При помощи гипноза? – спросила Адриана.

– Полагаю, что да, ведь это был основной метод Гассмана. Как и мой, насколько мне сказали.

– Так вы – гипнотизер, – сказал я.

Улыбаясь, Таунби сделал широкий жест рукой, низко поклонился в своем кресле и сказал:

– Часть легенды.

Глава 13

В самых отвратительных трущобах Лондона не свершается столько страшных грехов, сколько в этой восхитительной и веселой сельской местности.

«Медные буки»[14]

Мы с Адрианой наскоро пообедали около больницы, потом я посадил ее на поезд до Лондона. Я хотел остаться в Ричмонде и проверить, что мне удастся узнать о третьем человеке, упомянутом в письме, – о Лизе Анатоль.

Адриана хотела выяснить все, что возможно, о банкирах, чьи имена мы узнали в «Мортон Грейвз». Она была уверена, что у Фредди нет никаких планов на вечер, которые могли бы ей помешать, поэтому мы договорились, что она ускользнет на встречу со мной в «Улане» в восемь.

Я поехал на запад к университету Кингстон, потом замедлил скорость, чтобы ознакомиться с обстановкой. Анатоль жила на улице Кумб-парк в Кингстоне-на-Темзе, и я полагал, что это будет улица на территории университета. Но оказалось не так. Улица просто примыкала к колледжу и представляла собой круг, граничащий с полем для гольфа Кумб-хилл. Ее резиденция, как выяснилось, располагалась во внушительном поместье позади самого поля.

Я подъехал к тротуару и перечитал свои записи о Лизе Анатоль. Ей было чуть за двадцать, она жила со своей сестрой и зятем. Местный констебль ее не знал, зато хорошо знали студенты Кингстонского университета. Среди них она пользовалась репутацией участницы случайных пирушек. В ее прошлом имелся тревожный полицейский протокол. Двое детей, брат и сестра одиннадцати и тринадцати лет, пропали и так и не были обнаружены. Свидетели видели обоих детей в компании девицы Анатоль идущими к реке.