Врата испуганного Бога

Ну вот, тоскливо подумал Маллиган, покачивая флинтом, а что теперь? Катарсизатор? Или расстрел из флинта? Богатый вечерок. Теперь, не раньше, а именно теперь подъедут менты. И никак не позже. Ему показалось, что слышит он уже гласом ангельским вой сирены.

– Сваливай, браток, – посоветовал ему чей-то доброжелательный голос из-под ближайшего стола. – Копы вот-вот подъедут. Мы тебя не сдадим.

– Вы-то не сдадите, – обреченно сказал Дон. – А эти?

Он не знал, каким образом краб может скорчить мстительную рожу, но ему отчетливо показалось, что троих оставшихся в живых цыган обуревали эмоции именно этого порядка.

– Вот поэтому и сваливай, – в голосе проскользнула нотка сомнения, сменившаяся вдруг угрожающей интонацией, – а этих мы попробуем убедить. Они здесь чужие… Вы же здесь чужие, так?

Крабы посовещались.

– Мы везде чужие, – ответил один совершенно без акцента. – У цыган нет родины.

– Сейчас плакать буду, – издевательски произнес голос из-под стола. – Вы уже все поняли? Или за город съездим?

– Мы никуда не поедем! Мы не стукачи, – огрызнулся цыган, – будем молчать. Пусть уходит. Честный поединок.

– Давай, браток. Копы все равно раскопают, кто шлепнул ублюдка, но у тебя будет дельта по времени. Лучше вали с Дублина вообще. Хотя жаль, конечно… Поешь хорошо, зараза. А песня – класс, ты не думай.

– Спасибо, – прочувствованно сказал Дон, затолкал флинт за пазуху сверкающей рубахи и выпятился из бара через заднюю дверь мимо молчаливого Мака; выпятился, не представляя себе ни одного своего дальнейшего действия.

***

В переулке, разделяющем массивный цоколь АУ ГКМ и “Третьего Поросенка” было совсем темно. Тускло мерцал бактерицидный плафон над дверью, предназначенный, скорее, для того, чтобы обозначить вход, а не затем, чтобы осветить три неровных ступеньки ведущих вниз.

Большой ирландец Дон “Мбык” Маллиган, только что начавший новую жизнь, прислонился спиной к металлическому косяку и несколько раз глубоко вдохнул носом. Боль в лодыжках почти прошла, зато дико разболелась голова – в точке между бровями. Денег нет, подумал он. То-есть есть – около куска, но это все равно, что и нет. Попел, трах-тарарах, фолксингер тарараханный!.. А домой идти – так легче сразу в околоток с повинной. Или при свидетелях покончить жизнь самоубийством… Выбраться из системы зайцем – нереально. Разве что на транспортнике? Нет, верная смерть. Сейчас половина этих развалин не герметизируется. Остаться тоже нельзя. Мужик из-под стола прав – в Дублине все равно найдут. Меня-то! Думай, идиот, думай, а то тебя убьют! Стоп. А чего я стою-то? Я ж в бегах! Бежать надо!

Дон медленно пошел по ступенькам вниз. Раз – ступенька, два – ступенька… Спета песенка…

Дверь за его спиной открылась и раздался свистящий шепот:

– Бык! Дон! Подожди, слышишь? Стой!

Дон обернулся. Голос бармена Мака он узнал сразу.

– Дон, это, парень… дружище… мать… – сказал Мак, – вот, возьми. Эх, парень, что я тебе скажу! Неудачно, одним словом! На!

И Мак протянул Маллигану сломанную гитару, кофр и сумку с одеждой. Верхняя дека инструмента треснула пополам и задралась вверх так, что Дону вдруг показалось: гитара издевательски над ним смеется, распахнув широкий беззубый рот. Он в ярости схватил ее за гриф и размахнулся…

Рука бармена перехватила его запястье.

– Не дури, эй, парень! Как пацан, все равно на самом деле… Вот, это, возьми еще. Сколько в кассе набралось за день. Мало, конечно, но если найдешь контрабандистов, хватит. Тебе к ним и надо. Они дорого берут, ежели ты в бегах, но час-три у тебя есть, пока базар разойдется. Поищи в “Штурвале” капитана Слима О'Доннела. Он недавно прибыл и скоро отправляется обратно. Скажешь, что от меня, так прямо и говори, от Мака, мол, и все тут! Давай, парень, пошел! Копы скоро будут. Давай, Дон, Вечного тебе Мирового Разума! Пешим ходом, налегке.

Мак сунул в карман Маллигану двухнедельную кредитную карточку, исчез за дверью, но немедленно высунулся обратно.

– Слушай, Дон, а что там стало с теми двоими?

– С кем? – сказал Маллиган, тупо глядя на оставленное ему судьбой имущество.

– Ну, с мужем-ксенофобом и любовником-негумиком?

– А, это… Убил он и жену, и любовника. А потом выяснилось, что зря.

– Ишь ты, зря! А почему?

– Да это не любовник был, Мак. Это просто жена в постели ела огромный торт.

– Тьфу, дура! – плюнул Мак, и исчез окончательно.

Грустно поглядев на изуродованный инструмент, Дон уложил его в футляр, футляр водрузил на плечо и двинулся вниз по переулку, ладя сумку за спину. Он даже не особенно прятался в густой лунной тени, отбрасываемой припортовыми сараями. Дойдя до перекрестка, свернул направо, по направлению к ночлежке с громким названием “Штурвал”, где, по словам Майка, остановился его приятель-контрабандист. Больше ничего, хоть убей, в голову не приходило. Не верилось все как-то… что так вот все…