Врата испуганного бога

Ни на рев Дона, не скрываемый уже ни от кого, ни на бешеное тормошение за плечи и трясение за грудки, Збышек не реагировал, не выходил. Наоборот, Дон вблизи разглядел пустые разъехавшиеся глаза, струйку слюны с нижней губы… внезапно тело системного оператора потеряло равновесие и повалилось ниц в воду, Дон едва успел подхватить его. Порт закрылся полностью и окончательно… Дон заметил краем глаза на воде слабые блики, услышал, вдруг вырезавшиеся из гула и плеска, голоса, замычал и поволок Какалова, как мог быстро, назад, к перекрестку, к колодцу, испытывая странное чувство, что уносит с поля боя лишь часть партнера, и далеко не лучшую…

Невысокий щуплый поляк обладал тяжелой, массированной инерцией, и, словно нарочно, вдобавок, цеплялся ногами за неровности пола. Дон быстро устал, сам стал спотыкаться, и сильно мешал микробокс. Совсем скоро Маллиган перестал надеяться, что от погони уйдет. Прах ее пополам, откуда она взялась, все так было тихо, мирно, благородно… Дон, в очередной раз похолодев, бормоча слова единственной молитвы, которую знал, вперемешку с отборнейшими ругательствами (воспроизводить данную его речь здесь было бы не очень удобно), остановился, высвободил из-под мышки Какалова правую руку, отделил от пояса мину с вакуумной присоской на корпусе и лазерным взрывателем, и присадил ее на стену… Последующих нескольких минут и секунд бешеного хода прочь, Маллиган не помнит… Провал в памяти? Да нет, пожалуй… Запредельный испуг и бешено хлюпающий сфинктер — вот что запомнилось, это да… Когда рвануло, Дон отключился, потерял под ногами горизонт подземелья и упал, медленно поворачиваясь в падении… И стало тихо…

Он достаточно долго лежал… полусидел. В спину очень больно врезался ребром сдвинувшийся в сбруе микробокс, а на груди Дона мирно покоился, вывернув длинный нос, блаженный Збышек. Дон опомнился, заворочался, тыкая конечностями в пол вокруг и хватаясь верхними то за воду, то за воздух… наконец, сел прямо.

До потолка, нависшего над группой Маллигана угрожающе и потрескивающе, было полметра. Собственно обвал закончился в считанных дециметрах от ног Дона и Збышека. Дон, разглядев глыбы, завалившие проход, тихо пискнул, страшась обернуться и увидеть то же самое — с другой стороны. Каменная могила, чего может быть лучше для бедного музыканта, сдуру ввязавшегося в дикую историю… Но, когда Дон все-таки обернулся — с облегчением вздохнул. Оказывается, он почти успел выскочить на перекресток и лежал под полуразрушенной аркой западного хода, ведущей в подколодезную залу. Придерживая Какалова за ремень, сидя, толкаясь ногами и опираясь на руку, Дон выполз из-под обвала. Собрался с духом и быстро осмотрел Збышека. С того все было — как с гуся вода. Жив, цел, пульс, дыхание, язык не западает… Все хорошо, кроме одного: душа в тело не вернулась.

— Ну, я очень рад! — прямо заявил обстоятельствам Маллиган, выпрямляясь во весь рост. — Просто замечательно! Что у тебя, Бык, есть? А есть у тебя одна тыква в спецкостюме, два обвала, один тупик, один затон, колодец с пропускной способностью минус одна тыква, отсутствие у тыквы шлема, два пугача стандартных, пачка фестала, микробокс с тремя кило какающей и писающей биомассы инопланетной, из которой невесть что еще вырастет… перспективы! Горизонты! О, варвары! Варварский мир! Ненавижу цыган! И ты, Маллиган, фолксингер недоделанный, гитарист небеглый, чушок-под-рампой, берляло сурляйное, кочум по хаю… Джопо ты Кранц, хайло немытое, ирландское, эль ты выдохшийся, скислый!..

“Мать… мать…” — откликнулось глухое короткое эхо…

Дон наклонился над Збышеком, проверил комплектность его аптечки, тщательно застегнул на Збышеке спецкостюм… Набрал на клавиатуре аптечки код сыворотки-01, прозываемой операми ППС “спазматиком”, “нетошнотиком”, “улыбкой”, “мышечным заворотом” и “королевой вакуума”. Сыворотка-01 являлась гордостью врачей ППС. Редкий растительный яд, цианид, добываемый на Адовом плоскогорье мира Массачусетс, особым образом обрабатывался и входил в комплекс каждой аптечки оперативника ППС. После впрыскивания сыворотка взрывным способом насыщала кровь кислородом, а полсекунды спустя тем же манером вызывала спазм всех мышц организма хомо сапиенс. Тридцать минут отсрочки от смерти, а затем еще двадцать минут, в течении которых возможна реанимация противоядием — если опер работает в поле, или тридцать минут — когда под рукой оказывается волшебным способом стационарный медкомплекс…

Дон подготовил Збышека и занялся собой. Со своей аптечки он ввел себе два куба спорамина, включил все фонари, какие у оперативной группы его имени имелись в наличии, проверил пугач, снова завел на полную мощность датчик в шлеме, и маяк — тоже… А потом нажал на аптечке Какалова кнопку “ENTER”.

Збышека сильно тряхнуло и он стал деревянным на ощупь.

Дон еще раз выругался плаксивым голосом, уцепил Збышека за наплечные ремни портупеи, подволок по полу к затопленному ходу, загерметизировал свой шлем и нырнул.

* * *