Врата изменников

– Очень хорошо, – коронер скрестил руки на груди. – Я выслушал достаточно свидетельских показаний, чтобы с грустью, но без колебаний и сомнений вынести свой вердикт. Судебное заседание устанавливает, что сэр Артур Десмонд умер в результате чрезмерной дозы лауданума, которую он принял сам по рассеянности, возможно ошибочно посчитав опий средством против головной боли или лекарством от несварения желудка. Этого мы уже никогда не узнаем. Смерть как следствие ошибки, несчастный случай. – Он очень пристально посмотрел на Мэтью, и что-то в выражении его лица словно предупреждало молодого человека от выражения излишних эмоций.

Зал взорвался. Репортеры кинулись к дверям. Публика оживленно обсуждала услышанное, пускаясь в комментарии и споры. Некоторые с облегчением встали, так как у них от долгого сидения затекло все тело.

Лицо младшего Десмонда стало пепельно-серого цвета, и он уже было хотел что-то сказать.

– Молчи! – яростно прошептал Питт.

– Но это не несчастный случай, – процедил Мэтью. – Это было хладнокровное убийство! Ты веришь…

– Нет, не верю! Но, судя по свидетельским показаниям, нам чертовски повезло, что они не вынесли вердикт о самоубийстве.

В лице у Десмонда не осталось ни кровинки. Он повернулся к своему другу. Они оба знали, что означал бы такой вердикт. Не только бесчестие. Это было бы квалифицировано как преступление против церкви и государства. Покойного не смогли бы похоронить по христианскому обряду – он был бы погребен как преступник.

Коронер закрыл судебное заседание. Люди встали и вышли на солнечный свет, все еще оживленно дискутируя, обуреваемые сомнениями, предположениями, гипотезами.

Мэтью шел рядом с Томасом по пыльной улице и заговорил только спустя несколько минут. Голос у него при этом был тихий и хриплый от боли и растерянности.

– Никогда в жизни не чувствовал себя так скверно, как сейчас. Никогда не думал, что можно ненавидеть кого-то так сильно.

Питт ничего не ответил. Он не доверял собственным эмоциям.

Веспасия провела вторую половину дня в занятии, которое раньше было для нее весьма обычным времяпрепровождением, но сейчас она возвращалась к нему все реже и реже. Без пяти минут три леди Камминг-Гульд велела заложить экипаж, облачилась в кремовое кружевное платье и надела моднейшую, с поднятыми полями шляпу, украшенную огромной, с кочан капусты, белой розой. Взяв солнечный зонтик из слоновой кости, она сошла со ступенек крыльца и с помощью лакея поднялась в карету.

Сначала пожилая дама приказала везти ее к дому леди Брэбезон, жившей на Парк-лейн, где пробыла ровно пятнадцать минут – это был как раз необходимый промежуток времени для послеполуденного визита. Меньшее время считалось бы не совсем любезным, большее было бы злоупотреблением гостеприимством. Да и вообще, было гораздо важнее знать, когда откланяться, чем когда приехать.

Затем Веспасия отправилась к миссис Китченер на Гросвенор-сквер и приехала туда незадолго до половины четвертого: это было все еще в пределах часа, отведенного для официальных визитов. Время с четырех до пяти предназначалось для менее формальных встреч. А с пяти до шести представители высшего общества встречались с теми, с кем поддерживали дружеские отношения. Веспасия всегда соблюдала эти условности. Были такие правила общественного поведения, которым можно не подчиняться, но не следовать другим было бессмысленно и неприемлемо, и к последним как раз и относился строгий распорядок дневных визитов.

Во время посещений леди Камминг-Гульд надеялась разузнать побольше о различных представителях Министерства по делам колоний со светской точки зрения. А для этого было необходимо опять показаться в обществе, послушать, что о них там говорят.

От миссис Китченер она проследовала на Портман-сквер, затем на Джордж-стрит, а потом к миссис Долли Уэнтворт, где показала визитную карточку и была немедленно приглашена войти. Было как раз самое начало пятого, время, когда предлагают чай и визит может затянуться дольше положенных пятнадцати минут.

– О, как это прелестно с вашей стороны – приехать с визитом, леди Камминг-Гульд, – сказала, улыбаясь Долли Уэнтворт.

В гостиной были две другие дамы. Они сидели на кончиках стульев, выпрямив спины, словно по линейке, и опираясь на зонтики, вертикально поставленные рядом. Одна из них была пожилой, с красивым носом и величественными манерами, другая была по крайней мере лет на двадцать пять ее моложе и, судя по лбу, цвету лица и оттенку волос, приходилась ей дочерью. У Долли Уэнтворт был еще неженатый сын, и Веспасия сразу сделала вывод насчет цели подобного визита, а вскоре окончательно убедилась в своей правоте. Гостьи были представлены и оказались миссис Реджиналд Сэксби и мисс Вайолет Сэксби.

Миссис Сэксби встала. Было принято уезжать при появлении следующего визитера, и это ни в коей мере не считалось неучтивостью. Мисс Вайолет последовала примеру матери, но несколько неохотно.

– Так неудачно, что Джордж сейчас в своем клубе, – сказала укоризненно миссис Сэксби.