Врата изменников

– Конечно, я понимаю. Значит, вы налили сэру Артуру одну рюмку. А как остальные рюмки?

– Видите ли… Подошел мистер Уильям Родуэй и попросил еще рюмку, поскольку первую, которую ему принес другой официант, он отдал сэру Артуру.

– Итак, две. Продолжайте.

– Мистер Дженкинс сказал, что хочет угостить сэра Десмонда, и заказал две порции коньяку, себе и ему.

– Три рюмки. Нам надо обнаружить еще одну или две.

– Я не уверен, сэр… – Вид у Хорэса был подавленный. – Но я слышал собственными ушами, как бригадир Олсоп рассказывал, что видел, как сэр Артур заказывал еще рюмку одному из официантов. Я думаю, что одну, но не уверен. Может, он заказал две.

Томас почувствовал некое легкое головокружение и сумятицу в мыслях. Итак, официант подал сэру Артуру по его просьбе всего одну рюмку коньяка! Все остальное – это лишь слухи. Вероятнее всего, остальные рюмки так и не достались старому джентльмену. Внезапно путаница стала превращаться в нечто определенное, имеющее смысл. Здравомыслие одержало верх.

А с ним пришло нечто темное, зловещее, но в то же время не такое тяжкое и мучительное. Если правда – это вовсе не то, что пытаются всем внушить, и здесь имеет место тайный сговор, тогда сэр Десмонд был убит, как и подозревает Мэтью.

Если бы Питт был в Брэкли, сэр Артур застал бы его там и смог бы обратиться к нему со своими чудовищными догадками и подозрениями – тогда Томас смог бы предостеречь его, посоветовал бы ему, что делать, и этим спас бы ему жизнь.

Суперинтендант поблагодарил Гайлера и покинул клуб еще более расстроенным и недоумевающим, чем вошел в него.

Доктор Меррей был не из тех, с кем легко договориться и кого можно без особых усилий в чем-либо убедить. Томасу Питту пришлось поистратиться и записаться к нему на прием. Врач был немало удивлен, увидев суперинтенданта в приемной своего хирургического кабинета на Уимпол-стрит. Он сразу понял, что тот явился не за врачебной консультацией и что неприятных вопросов не избежать.

Строгая и почти скромная обстановка приемной доктора Меррея, однако, внушала доверие и говорила о благополучии. У Питта невольно мелькнула мысль: что в этом докторе могло привлечь доверие сэра Артура? И как долго он пользовался его врачебной помощью?

– Мягко говоря, вы сразу же решили ввести меня в заблуждение. – Доктор Меррей откинулся на спинку кресла. Он сидел за огромным письменным столом орехового дерева и с неприязнью смотрел на непрошеного гостя. – На каком основании вы ведете расспросы о злосчастной смерти сэра Артура Десмонда? Коронер, проведший дознание, уже вынес свое заключение о причинах смерти, и дело закрыто. Не понимаю, зачем понадобилось дальнейшее расследование и какую пользу оно принесет?

Томас предвидел, что разговор будет не из легких. Даже если Меррей тоже окажется членом Круга – а Питт подозревал это, – уловки, пущенные им в ход в беседе с Осборном, едва ли возможны. Этот медик слишком уверен в себе, и его не одурачишь. Он также наверняка является более крупной фигурой в иерархии братства, и, должно быть, ему все известно о полицейском Питте и его неприязни к Кругу, а также о совсем недавнем его отказе вступить в общество. Томас прогнал еще более неприятную мысль о том, что Меррей может сам быть главным исполнителем и палачом организации. Все это стремительно пронеслось в его голове, пока он сидел в кабинете врача за плотно закрытой дверью и с опущенными тяжелыми бархатными занавесями на окнах. Хотя за ними было солнце и весенняя улица, запруженная экипажами, двойные рамы не пропускали сюда шум города. Томасу сразу стало трудно дышать, и он испугался тесного пространства, словно его заточили в темницу.

Он хотел было пустить в ход невинную ложь: сказать, что коронер, мол, не удовлетворен результатами опроса свидетелей, однако вовремя остерегся. Судебный следователь ведь и сам мог оказаться членом «Узкого круга». По сути, им мог быть кто угодно, даже кто-то из помощников самого Питта. Он, к примеру, считал, что Телман, озлобленный и недовольный своим положением, вполне мог бы посвятить себя служению таким целям. «Может, я просто слеп и уже ничего не замечаю?» – пришло в голову суперинтенданту.

– Я близкий друг Мэтью Десмонда, – начал он громко и уверенно. Это, по крайней мере, было правдой. – Он попросил меня узнать кое-что важное для него. В данный момент он нездоров. Несчастный случай на улице несколько дней назад. Он серьезно пострадал. – Томас внимательно следил за лицом Меррея, но оно не дрогнуло. Глаза медика смотрели спокойно.

– Сожалею, – посочувствовал тот. – Надеюсь, ничего серьезного?

– Кажется, обошлось, но все равно очень неприятно. Его могли убить.

– Боюсь, что это у нас стало уже обыденным.

Не тайная ли это угроза? Или просто здравое рассуждение прагматика?