Врата Птолемея

Она смотрела ему в спину и молчала. Наконец мальчик повернулся. Его лицо было скрыто в тени.

— Того, что сделал Птолемей, не делал никто, — тихо произнес он. — Я не стал бы требовать этого ни от кого другого, даже от тебя.

— Это убило его? — спросила Китти. Он вздохнул.

— Нет…

— Тогда какую цену?..

— Моя сущность сегодня несколько уязвима, — перебил Бартимеус — Я был бы тебе признателен, если бы ты сдержала свое слово и отпустила меня.

— Сейчас отпущу. Но мне кажется, что ты можешь еще ненадолго остаться и поговорить. Если того, что сделал Птолемей, не делал еще никто, это не значит, что этого никто сделать не может. Может быть, просто никто не знает, что это за Врата такие.

Мальчишка коротко хохотнул.

— Да нет, все они об этом знают. Птолемей ведь написал о своем путешествии, и часть его записок уцелела. Он, как и ты, говорил немало ерунды о союзе между волшебниками и джиннами. Он надеялся, что и другие последуют его примеру, пойдут на тот же риск, что и он. И с тех пор некоторые действительно пытались это сделать, больше из алчности и жажды власти, чем потому, что разделяли его идеалы. Но им это на пользу не пошло.

— Почему же?

Тишина в ответ. Мальчишка отвернулся.

— Ну и ладно, не рассказывай! — воскликнула она. — Мне все равно. Я и сама могу прочитать записки Птолемея!

— Ах, так ты и древнегреческий успела выучить?

Лицо у Китти вытянулось. Он рассмеялся.

— Да ладно, не переживай, Китти. Птолемея давно нет в живых, а современный мир мрачен и сложен. Ничего ты сделать не сумеешь. Заботься о себе и постарайся выжить. Как делаю я. — Он потыкал себя пальцем. — Или, по крайней мере, пытаюсь. Мэндрейк меня только что едва не уморил.

Китти глубоко вздохнула. Внизу, в каком-нибудь забитом книгами уголке своей разваливающейся виллы, спал мистер Баттон. Он рассчитывает, что она с утра вскочит бодрая и веселая и побежит собирать для него новые материалы. А вечером она снова вернется в «Лягушку», помогать чинить стойку, разносить пиво безвольным простолюдинам… Теперь, когда тайный план, которому была посвящена вся ее жизнь, разлетелся вдребезги, эта жизнь казалась невыносимой.

— Не нужны мне твои советы, — хрипло произнесла она. — Ничего мне от тебя не нужно.

Мальчишка поднял глаза.

— Ну, извини, если я тебя немного обломал, — сказал он, — но надо же было открыть тебе глаза. Я бы советовал…

Китти зажмурилась и произнесла заклинание. Начала она немного неуверенно, но закончила скороговоркой — она внезапно ощутила новый прилив злости, и ей хотелось избавиться от него, покончить с этим.

Легкий порыв ветра коснулся ее лица, в нос ударил запах свечной гари, голос демона умолк. Китти не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что он исчез, а вместе с ним — целых три года ее надежд.

Натаниэль

16

На полпути домой от Квентина Мейкписа Джон Мэндрейк резко отдал приказ. Шофер выслушал, отсалютовал и развернулся посреди оживленной улицы. Они на полной скорости понеслись в Чизик.

Наступила ночь. Окна трактира «Лягушка» были темны и закрыты ставнями, дверь заперта на засов. На крыльце висело небрежно накорябанное объявление:

СЕГОДНЯ ПОХОРОНЫ СЭМА УЭББЕРА

У НАС ЗАКРЫТО

ОТКРОЕМСЯ ЗАВТРА

Мэндрейк несколько раз постучал, но никто не вышел. Над унылой, серой Темзой гулял порывистый ветер, на отмели морские чайки дрались из-за отбросов, оставленных приливом. Красный следящий шар во дворе мигнул, когда Мэндрейк уходил. Мэндрейк угрюмо взглянул в его сторону — и поехал обратно в центр Лондона.

Китти Джонс могла и подождать. А вот с Бартимеусом медлить было нельзя.

Все демоны лгут, все. Это неопровержимый факт. Так что, честно говоря, Мэндрейку не стоило бы так расстраиваться из-за того, что его раб не был исключением из общего правила. Однако когда Мэндрейк обнаружил, что Бартимеус утаил от него, что Китти Джонс выжила, он был глубоко потрясен.

Почему? Отчасти — из-за того образа давно умершей Китти, что сложился у него в душе. На протяжении этих лет ее лицо, ярко высвеченное изумлением и чувством вины, то и дело всплывало в его памяти. Она была смертельным врагом Мэндрейка и все же пожертвовала ради него жизнью. Этого поступка Мэндрейк понять не мог, однако его необычность, вкупе с юностью, отвагой и яростным вызовом в глазах Китти, придавала воспоминаниям противоречивое обаяние и заставляла сердце болезненно сжиматься. Эта девушка, опасный член Сопротивления, за которым он так долго охотился, где-то в тайных и укромных уголках его души превратилась в светлый, дорогой образ, прекрасный укор, символ, сожаление… Короче, в массу абстрактных вещей, весьма далеких от изначальной живой девушки.

Но если она жива?.. Мэндрейк ощутил всплеск боли. Уютное тайное святилище его души рассыпалось в прах, и Мэндрейка вновь охватило смятение и воспоминания о подлинном, грязном и запутанном прошлом. Волны гнева и неверия накатили на него. Китти Джонс была уже не сокровенным образом в глубине его души — она вернулась в мир. Мэндрейк чувствовал себя почти обездоленным.