Врата Птолемея

— Зачем уж так? — сказал я по-арабски. — Можно просто ее связать.

— А вдруг она верещать примется? — возразила женщина-дипломат. — И потом, куда мы ее денем?

— И то верно.

— Ну, давай!

Старый лифт полз медленно, но наконец прибыл на второй этаж. Двери раскрылись. Из лифта вышли четверо сабейских дипломатов, за которыми летело жужжащее насекомое. Самый массивный из дипломатов ковырял в зубах полированной шпилькой китового уса. Закончив это дело, он воткнул шпильку в землю объемистого горшка с пальмой, что стоял возле лифта, и затопал по безмолвному коридору следом за остальными. Завидев дверь двадцать третьего номера, мы снова остановились.

— Что будем делать? — шепотом спросила Мвамба.

Аскобол нетерпеливо махнул рукой.

— Постучимся. Если он там, мы взломаем дверь и схватим его. А если нет… — Тут поток его вдохновения иссяк, и Аскобол умолк.

— Войдем внутрь и подождем! — предложил Ходж, круживший над нашими головами.

— Эта женщина упоминала о страже, — предупредил я. — Придется еще и с ним разбираться.

— Думаешь, это так сложно?

Группа дипломатов подошла к двери. Мвамба постучала. Мы ждали, оглядывая коридор. Все было тихо.

Мвамба постучала еще раз. Круглая панель в центре двери пришла в движение. Древесные волокна текли и растягивались, мало-помалу принимая очертания лица. Лицо сонно моргнуло и произнесло писклявым, гнусавым голосом:

— Постоялец этого номера отсутствует. Пожалуйста, зайдите позже.

Я отступил назад и осмотрел низ двери.

— Довольно туго пригнано. Как вы думаете, сумеем мы тут протиснуться?

— Вряд ли, — сказала Мвамба. — Разве что в замочную скважину, если превратиться в дым.

Аскобол хихикнул.

— Бартимеусу и превращаться не придется! Поглядите на его нижнюю половину — она уже полупрозрачная!*[72]

Кормокодран, нахмурившись, уставился на свой массивный торс.

— Не уверен, что сумею превратиться в дым. Терпеть не могу дыма!

Дверной страж, который все это слушал, сделался несколько озабочен.

— Постоялец этого номера отсутствует! — повторил он. — Пожалуйста, не пытайтесь войти. Иначе я вынужден буду принять меры.

Аскобол подступил ближе.

— Что ты за дух? Бес, да?

— Да, сэр! Я действительно бес! — гордо заявил страж — хотя, казалось бы, было б чем гордиться.

— Сколько планов доступно твоему зрению? Пять? Вот и хорошо. Взгляни-ка на нас на пятом уровне. Что ты видишь? Ага! Трепещешь?

Лицо в двери громко сглотнуло.

— Трепещу, сэр… А можно спросить — что это за туманное пятно висит справа?

— А, это Бартимеус. На него можешь не обращать внимания. Но мы, остальные, сильны и безжалостны, и мы требуем, чтобы ты впустил нас в номер. Что ты скажешь?

Пауза, тяжкий вздох.

— Я скован узами, сэр. Я вынужден вам воспрепятствовать.

Аскобол выругался.

— Значит, ты подписал себе смертный приговор! Мы — могущественные джинны, а ты — ничтожная клякса. Что ты надеешься сделать?

— Я могу поднять тревогу, сэр. Собственно, именно это я только что и сделал.

Послышались слабые хлопки, словно лопались пузыри, всплывающие со дна в жарком болоте. Дипломаты огляделись. По обе стороны от них, вдоль всего коридора, выныривали из ковра головы. Головы были вытянутые, как мячи для регби, гладкие и блестящие, черные, как жуки, с парой бледных глаз, посаженных у самого основания. Каждая из голов, оторвавшись от пола, взмывала в воздух, волоча за собой извивающуюся полосу щупалец.

— С этим надо разобраться быстро, тихо и чисто, — сказала Мвамба. — Хопкинс не должен узнать, что тут произошло.

— Ага.

Головы в несколько угрожающем молчании понеслись в нашу сторону.

Мы не стали дожидаться, чтобы посмотреть, что они предпримут. Мы принялись действовать, каждый в соответствии со своими личными особенностями. Мвамба вскочила на стену, забралась на потолок и свесилась с него в облике ящерицы, откуда принялась метать Спазмы в ближайшие головы. Ходж в мгновение ока вырос до своих обычных размеров, встряхнулся — и бесчисленные отравленные стрелы полетели во врагов. Из плеч Аскобола выросли оперенные крылья; он взмыл в воздух и выпустил Взрыв. Кормокодран сделался человеком-вепрем. Он опустил клыки, повел массивными плечами и ринулся в рукопашную. Что до меня, я шмыгнул за ближайший горшок с пальмой, возвел Щит, на какой меня хватило, и изо всех сил старался выглядеть как можно незаметнее*[73].