Врата рая

Походка этого существа напоминала походку лягушки, но голова не была лягушачьей. Предплечья были длинными и это позволяло нести голову высоко, а глазам вглядываться вперед на мое лицо. Рот был длинным, с акулоподобными зубами, но губы трепетали и морщились точно были готовы плюнуть. Мне вспомнились небольшие лягушки и существо с длинной шеей в болотах, которые могли сбивать стрекоз хорошо нацеленной струей воды.

Оно застыло в четырех метрах передо мной, словно ожидая, что я буду делать. Это была нерешительность перед внезапным прыжком, но как то я определил, что существо не готово к нападению. Я встретился с его большими глазами, и не мог ошибиться - в них светился разум.

Еще два существа подползли к первому, заняв позицию рядом с ним.

Я сунул устройство Хармалла себе в карман и положил локти себе на колени, разведя ладони широко в стороны. Я намеревался выглядеть беспомощным, и полагаю, мне это удалось.

Их очертания стали растекаться. Линии рта и пасть начали изменяться, также как и члены. Они скорчились на своих ляжках, а затем начали выпрямляться. Формируя себя в подобие мне. Все это было невозможным, но ко времени, когда они стали на ноги это уже стало реальностью. Они перестали быть ужасными плотоядными, готовыми броситься на свою жертву и разодрать ее плоть, они стали гуманоидами с гладкой кожей, развитыми руками и уравновешенными глазами.

Средний пошевелил губами и снова я подумал, что он мог вонзить в мой глаз. Но взамен он испустил длинную последовательность звуков, похожих на флейтовые трели из щелчков и взрывов. Человеческий голос не в состоянии был издать звук, подобный этому, и я тотчас понял, что если бы мы попробовали говорить с ними, нам нужно было бы иметь синтезатор звуков.

- Остроумный трюк, - сказал я, пытаясь, чтобы это прозвучало дружелюбно. Я имел в виду изменение формы, конечно, но это не меняло дело. Я мог бы декламировать стихи или петь похабные песни... все это для них было бы пустым звуком.

Как оказалось, они даже не говорили со мной, просто это была команда начальника, а не попытка войти со мной в контакт. Это был приказ схватить чужака и крепко его держать. Так они и сделали. Они вцепились руками мне в ноги и дернули.

- Полегче теперь, - сказал я, стараясь, чтобы это звучало утешающе и, насколько возможно, приятно. Они удивились, несколько, вероятно, потому, что могли реконструировать свои мышцы и сухожилия меньше.

Вождь сделал своеобразный жест, аккомпанируя себе небольшими присвистываниями, и мои поработители начали меня передвигать, а затем просто потащили.

Я попытался указать словами и жестами, что если они хотят, чтобы я следовал за ними, я могу идти, но они продолжали тащить меня не взирая ни на что. Все попытки установить какие-то взаимоотношения не привели ни к чему.

В течение какого-то времени достижение согласия больше всего занимало мои мысли. Когда я оступился, двое держащих меня вцепились еще крепче. Кусты и жесткая трава рвали мои ноги и прежде чем мы покрыли пару сотен метров, я знал, что мои худшие страхи о возможности идти домой босиком, оправдываются.

Их ноги - в действительности, их совершенные ноги - защищены какой-то разновидностью рогового покрова темно-зеленого цвета, который контрастировал с шелковистым строением кожи, покрывавшим верхнюю часть их туловища. Может быть они думали, что я мог идти также легко, а может быть и нет. Они не останавливались и не пытались облегчить себе работу.

Через полчаса я был в абсолютной агонии и думал что это конец. Боль была ужасной. Решением сотрудничать, могла быть свобода, предоставленная мне для движения. Происходившее говорило само за себя. Куски плоти буквально сдирались с меня.

Я никогда не представлял себе первый контакт разумных существ в таком виде. Агрессивные прикосновения, непонимание рутины типа "проводите меня к своему вождю", уменьшение одного партнера в великий момент изумления, болевой шок, как следствие короткого пути в дикость.

Тем временем мы остановились. Я давно перестал обращать внимание на окружающее. Казалось, невозможно обращать внимание на что-нибудь по-настоящему, но к моему удивлению, когда меня бросили на землю, я удивился, насколько быстро мне удалось собрать свои мысли. Боль не оставила, она стала как-то тупее. Она не была больше мучением, просто стала постоянной болью, которую можно было терпеть.

Я смахнул рукавом слезы с глаз и старался не смотреть на свои израненные ноги, когда глядел вперед.

Сначала мне показалось, что наступил вечер, но я затем понял, что мы в своеобразном растительном гроте. В радиусе тридцати метров вокруг земля была чиста, сюда не доставали ветки окружающих деревьев. Существовали здесь и перегородки, сделанные из грубой "ткани", обрезанные прямоугольниками, делящими области личного пространства. Огня не было, только несколько артефактов, изготовленных из дерева. Чашки, шары, ложки, копья.