Врата рая

— Что случилось? — Спросила Томи, чувствуя растущий страх в животе. Существовало что — то ужасно неправильное, но она не знала, что.

Валентина повернулась к ней, ее лицо было мертвенно — бледным.

— Хозяйка — Симонетта была убита, ее ребенка зарезали.

Томи ахнула, а Джо обратился к Венаторы сердито.

— Никакого вреда не должно было произойти с ней! Как это случилось? — Буркнул он, его красивое лицо покраснело от зости.

— Мы были околдованны. Когда мы проснулись, Симонетта уже была мертва, и мы нашли это у ее постели, — говорил Беллармин, предлагая кровавый кинжал.

— Лезвие Андреаса, — сказал Джо с угрюмым видом.

— Тогда он пережил пожар, — сказала Томи с замиранием сердца. Она была уверена, что они победили, что дьявол был уничтожен. — Но почему он убил своего собственного ребенка?

— Поэтому мы не сможем его мучить? — Предложили Валентина.

— Это не имеет смысла, — сказала Томи в замешательстве.

Джо схватил кинжал.

— Мы найдем убийцу. Мы найдем Андреаса и уничтожим его.

Томи содрогнулась от гнева в его голосе, дикости в его глазах. Она никогда не видела его таким раньше. Добрый, нежный Джо. Он был в огне ярости. Томи отошла от него, испуганная; она вспомнила свои занятия любовью этой ночью, дикость, жестокость.

Она посмотрела на него, он был ей чужим. Она не знала, кто он такой.

ТРИНАДЦАТЬ

Шайлер

Ее разбудил звук бьющегося стекла, Шайлер посмотрела на часы на ночном столике. Четыре часа утра. Она надела свою одежду и вышла в гостиную.

— Кто там? — позвала Скай.

Она прошла через темную прихожую, ища выключатель. Включив свет, она увидела Кингсли в центре комнаты со сломанным бокалом в руке.

— О, прости, прости, мы пытались быть тихими, но я споткнулся об этот проклятый коврик, — сказал он.

— Я достану пылесос, — нахмурившись, Шайлер вытащила пылесос из туалета.

— До свидания, Дэни, — сказал Кингсли, когда красивая блондинка, вышла из комнаты, неся свои туфли в руке.

Она была точной копией Мими Форс, те же самые миндалевидные зеленые глаза, та же самая копна блестящих платиновых волос. То же самое сексуальное, с обидой выражение лица.

— До свидания, любимый, — сказала она, целуя его в щеку.

— Аккуратнее со стеклом на полу, — предупредил он, двигаясь к битому стеклу на коврике.

— Конечно, — сказала она, изящно пробирая себе путь вокруг этого беспорядка.

Шайлер посмотрела на Кингсли так, как он смотрел на Оливера и её, когда они держались за руки.

— Что? — спросил Кингсли, с невинной улыбкой на лице.

До свидания, Король, — произнесла другая девочка, которая выглядела так же, как и предыдущая, одинаково ошеломляющая и белокурая.

На ней были только лифчик и мини — юбка, по крайней мере, она была в обуви.

— До свидания, Антуанетт. — Кингсли улыбнулся и поцеловал ее в лоб. — Мы играли в стрип — покер, — объяснил он, когда третья прекрасная девушка вышла из комнаты. Эта была с темными волосами в стиле боб и карими глазами. Не клон Мими.

— Увидимся, Паркер.

Девушка, которую зовут Паркер, подмигнула Шайлер и прижала палец ко рту Кингсли.

— Не забывай меня, — засмеялась она.

Шайлер закатила глаза.

— Это все? Или ты скрываешь ещё кого — то в своем гареме?

— Шайлер, дорогая, не твое дело, что я делаю или с кем я это делаю, — объявил Кингсли, когда вернулся в свою комнату и закрыл дверь. — Доброй ночи, — сказал он из — за двери.

Следующий вечер был таким же, но на сей раз было четыре блондинки и никаких брюнеток, в то время как следующей ночью все перенеслось в Фарнсворт, модели — новые девочки, которые прибывали в Лондон в течение сезона на их местожительство.

— Неделя моды, — сказал Оливер, когда он уехал, чтобы разделить очаровательные празднества, держа тонны глянцевых приглашений. — Ты уверена, что не хочешь пойти со мной на представление? У меня есть дополнительный билет.

— С каких пор ты следишь за модой? — поинтересовалась Шайлер.

— Скай, что с твоим лицо? Это не красиво, — подразнил он. — Не жди, ложись спать.

— Ты общался с Кингсли слишком много.

Оливер не отрицал этого. Позже той ночью Шайлер была разбужена еще раз громким ударом, и когда она вышла в гостиную, Кингсли играл твистер с двумя девчонками, три из них были обернуты друг вокруг друга в плетеный беспорядок ног, рук и смеха.

Она вернулась в кровать, отклонив их приглашение присоединиться, но на следующий день, когда Кингсли собирался выйти в течение другой дикой ночи, она остановила его в дверном проеме. Ей, наконец, надоели постоянные вечеринки, громкая музыка в середине ночи и снисходительные взгляды жалости от парада любовниц, которые, казалось, полагали, что "тосковала" по Кингсли.

— Не возражаешь? — сказал он, достигая двери.

Шайлер скрестила руки.

— Что случилось?

— Что — то не так? — Спросил Кингсли. — Почему ты не даешь мне пройти? Чего ты хочешь?

— Последние ночи, девочки, вечеринки, они всегда были, Кингсли, но в последнее время ты кажешься отчаянным. И я не знаю, заметил ли ты, но они все похожи на….

— Нет, не говори ее имя, — предупредил Кингсли.

— Прекрасно. Я просто… Я волнуюсь за тебя. Что происходит? сказала Шайлер.