Врата рая

Тот, которого они называют Калигулой. Он обращался к своим людям. Я повернула за угол и увидела.

Их глаза сверкали от темно — красным и серебряным блеском, их клыки были вытянуты. Я видела их голод и жадность, и я знала, что все было потеряно.

Гай был Люцифером, скрытый среди нас, он открыл Дороги Мертвых, он приведет армию падших и демонов в этот мир.

Так что я побежала.

Я убежала, чтобы сказать тебе, предупредить тебя, чтобы предупредить нас о предательстве, которое было в Ковене. Что мы ухаживали и лелеяли среди нас зло.

Я побежала.

И Люцифер последовал за мной.

СОРОК ВОСЕМЬ

Мими

Кингсли был у ее горла.

— Почему это происходит снова? — Спросил он. — Почему мы всегда оказываемся здесь?

— Я думаю это судьба, — сказала Мими, наконец, нарушая тишину; хотя она знала, что это, вероятно, было неудачное время для того, чтобы шутить.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, — сказал он.

— Ты? Так ты можешь любить меня? Разве не ты был с половиной Лондона? — Сказала она с поднятой бровью.

— Они ничего не значили, и я ничего не делал с ними. Я пытался забыть тебя. Бог знает. Я был безумен. Я попытался найти что — то, что заставит меня забыть тебя. Но никто не мог мне помочь в этом. Я был верен, клянусь. Впечатления могут обманывать. Ты лучше всех людей должна знать это.

Мими продолжала смотреть на него, когда она почувствовала огромное чувство облегчения.

Кингсли провел своим мечом по ее коже как будто с нежностью.

— И я знаю, что ты любишь меня. Ты сказала мне, что будешь любить меня и не важно, что происходит вокруг. Итак, почему ты пытаешься заставить меня забыть это теперь?

— Поскольку это так, всё должно закончиться, — сказала она.

— Ты знаешь, что это не то, чего я хочу, — сказал он, но Мими видела сомнение в его глазах.

Он не понимал, почему она делала это, и хорошо. Она должна была смутить его, чтобы убедить, что она была ненавистна ему.

Он был в большей безопасности без нее. У него был бы шанс быть счастливым. Он мог найти кого — то еще, кто не был такой сложной, настолько трудной. Кого — то хорошего. Это было словом, которое никто никогда не будет использоваться при описании ее.

Меч Кингсли колебался на ее шее, затем хлестнул по воротнику ее блузки.

— Эй! — Крикнула она. — Осторожно! Это Шанель!

Но его глаза смотрели на изумрудный камень, висящий на ее горле.

— Это то, что я думаю? — Сказал он испуганно.

Слеза Люцифера. Звезда Небес. Сокровище, более драгоценное, чем сами звезды. Подаренный Утренней Звездой своей любви.

— Я сказала тебе, я теперь с ним, — сказала Мими. — Он — мой Темный принц и владелец.

СОРОК ДЕВЯТЬ

Шайлер

На берегу реки золотого города — победителя должны еще раз возвыситься Врата Обещания.

Он привел ее к Вратам, скрытым глубоко под самой старой церковью в городе: Часовня Св. Иоанна в Лондонском Тауэре. Ниже церкви был туннель, который привел к Путям Мертвых, и к каменному алтарю в середине прохода.

Врата Обещания были плитой с сокращенным кругом в центре, и пути были врезаны в камень, окружающий его. Почти как одна из тех загадок с миниатюрным шаром в нем.

Джек положил ее на камнь, который был холодный, она чувствовала его спиной. Впервые, она действительно боялась. Она поняла, для чего были эти углубления в плите, и как будут открыты врата. Тропа крови. Еще одно разрушение Врат требовало жертву.

— Джек, — кричала она, когда он склонился к ее шее своими вытянутыми клыками, она не могла чувствовать их на коже и струйки крови.

Его тело лежало в большой степени на ней, и она могла чувствовать, что их сердца бились в тандеме. Она сказала ему правду, он мог взять то, что хотел от нее. И когда он погрузил свои клыки в ее шею, она почувствовала ту же самую дрожь экстаза и удовольствия, это всегда приносило ей сладость. Ее кровь, смешивающаяся с его. Она чувствовала, что его дух сокрушил ее, и она открыла себя для него. Он пил из нее так глубоко, и она сдалась — если бы это было смертью, то она приветствовала бы ее. Она хотела быть с ним целую вечность. Она могла чувствовать изменение в нем, ускорения, волнения. Он больше не был холодным, а стал теплым, настолько теплым, как и раньше. Но он никогда не брал ее так, как сейчас, и она чувствовала головокружение и слабость. Он пил из нее слишком много, слишком большое количество крови — и она упала на камень, и гравюры на плите ожили, пробужденные, открытые…