Врата рая

Путешествие в гиперпространстве, не привлекательное для описания, было некомфортабельным и нудным. Первые полтора дня я болел. Частично из-за нулевой силы тяжести, но главным образом из-за рывков, хотя они и защищали меня от физических эффектов невесомости. Путешествие не было рассчитано на длительный срок, но в гиперпространстве вы никогда не можете быть уверены каким длинным оно будет, и предстоит ли ему посадка на новый мир с ослабевшими мышцами!

Невесомость наполняет меня необыкновенно сильным чувством усталости, если мне приходится оставаться при ней слишком долго. Мне нравится плавать и чувствовать, что ничто не беспокоит, но я считаю, что работать в невесомости трудно, а мне тяжело переносить такое положение, когда я не могу ничем занять свои руки и ничего не делать. Вглядываться в экраны это не настоящая работа, которую можно делать.

Наиболее неприятным из всего существующего на "Земном Духе", тем не менее, было приспособление ко сну. Только капитан — не Катрин д'Орсей, капитан "Земного Духа" — имел собственную каюту. Остальные были размещены в трех нишах на другой стороне прохода, такого узкого, что вдоль него можно было продвигаться только боком. Для уединения в нем была тонкая пластиковая занавеска, расцвеченная в соответствии с вашими пожеланиями. Моя была черной. Я не любил спать там, где другие люди могли меня услышать. Иногда я разговариваю во сне.

Экипаж "Земного Духа" состоял из шести человек, не считая капитана. Его звали Аланберг. Корабль не был рассчитан на дополнительных пассажиров. Наше оборудование также было рассовано повсюду, заполнив все свободное место. Все знали, что мы должны лететь вместе с ним, но никто не подозревал, что на любой свободный клочок места будет столько претендентов.

Аланберг делал все от него зависящее, чтобы сглаживать возникающие трения. Он приглашал нас по одному в багажное отделение, где наблюдал, как мы улаживаем свои инструменты и проверял нас. Когда наступил мой черед, я был немного удивлен, когда увидел что не все заполнено. То, что изображал экран, было тем, что предположительно происходило снаружи, но на самом деле все это — компьютерная игра. Вся информация поступала туда: ГПП разбрасывал проекции на весь мир, как красные стрелы усеивали военную карту.

— Это действительно выглядит так? — спросил я его.

— Это никак не выглядит, — ответил он. — Свет распространяется в гиперпространстве, но наугад. Он, фактически, является мгновенным, но находится во всех разновидностях пространственного течения. Луч нарушается и рассеивается очень быстро. Если посмотреть отсюда на гиперпереход «Ариадны» — который, конечно, не излучает в видимом спектре излучений выглядит как вид неудачной кривой. Компьютер сортирует фотоны по приблизительной длине волны и составляет вероятностное направление источника, затем постепенно строит развертку. Мы просто точка в районе высшей судьбы и позволяем искривленному полю швырять нас в том направлении. Затем мы наносим на диаграмму результаты и снова прыгаем. Такого вида траектории мы придерживаемся, но это не путь в прямом смысле слова, скорее оптимум, который является чем-то похожим на три прыжка в час по корабельному времени. Если мы будем делать более длинные прыжки, то улетим слишком далеко от цели, и при длинном маршруте это отклонение может быть очень существенным.

— Невозможно попасть точно в цель при прыжке?

— Такая вероятность существует, — сказал он. — Чтобы совершить три перехода до Марса потребуется меньше времени. Однако корабли, которые не могут прибыть домой, не сообщают причины этого. Мы получаем информацию только от полетов, которые заканчиваются удачно. Это то, чего мы должны придерживаться до тех пор, пока какие-нибудь знатоки пространственной геометрии не разберутся в теории достаточно хорошо, чтобы сказать нам что, черт побери, мы должны действительно делать. Все мы знаем, что пока все это работает… как правило.

— Я уверен, что над этой проблемой работают, — пробормотал я. Это было достаточно сложно представить, безошибочно, когда открыли, что обычное время имеет четыре направления. Экстренно необходимы были изображения гиперпространства для того, чтобы не разрушить наши математические законы, но наше трехмерное мышление просто не в состоянии воспринять эти новые понятия и правила…

Каюта была наименее заполненной частью корабля, куда мы с удовольствием заходили. Хармалл и Аланберг, возможно, делили тайную любовь к словесным играм. Весьма вероятно, что Хармалл просто играл роль ВИПа [ВИП — весьма важная персона].