Врата рая

Я умолк, давая ему возможность проиграть все это в уме. Он не не поспевал за мной — я был много более сведущ в основах парателлурианской биологии чем он, и лучше приспосабливался к обстоятельствам, отыскивая новые возможности — но он был достаточно сообразителен.

— Вы имеете в виду, — сказал он, — что эти создания могли бы поглотить потенциал человеческой генетической системы. К своему репертуару они могли бы добавить человеческую форму.

— Хуже того, — сказал я ему. — Я пытаюсь доказать тот факт, что они уже делали это.

20

Катерина д'Орсей была много меньше подготовлена к тому, чтобы принять эту версию. Даже с помощью Симона Нортона у нас были большие трудности в том, чтобы убедить ее в том, что все это имеет смысл. Она проверяла эти предложения всесторонне.

— Вы говорите мне, — сказала она, — что девятнадцать человек в куполе были убиты чужаком, несущим обличье человека.

— Это всего лишь предположение, которое все ставить на свои места, сказала Ангелина. — Женщина, чей труп мы так и не сумели найти, должно быть была убита в лесу. Они взяли ее стерильный костюм, изрезали ее как Ли, выпили кровь и содрали в лохмотья кожу. Затем, добавили ее форму к своему набору и послали одного из своих к куполу в ее обличье и костюме.

— Но, даже, если я допускаю физическую трансформацию, этот чужак в маскировке не способен был пройти как человек. Он не мог бы говорить. Он не знал бы, как проникнуть внутрь.

— Подумайте, капитан, — ее голос почти молил. — Открыть дверь шлюза просто. На нем нет замка… никто не опасался вторжения в купол, потому, что знают, что несмотря на две двери, пришелец должен был пройти через стерилизующую камеру. Все, кто не несет стерильного костюма быстро бы погибли под обеззараживающим ливнем. Ребенок мог бы открыть дверь. Не нужно быть кем-то сверхразумным для того, чтобы ответить на приветствие. Все должно быть было заранее продумано. Все что нужно было проделать, это поднять крышку и плюнуть. Среди многих талантов чужаки включили в себя защитный механизм, который включает в себя слюнной яд. Когда все это было сделано, нужно было распечатать костюм и тем же путем уйти. Чужаки могут быть дикарями, но они не тупицы. Все что мы описали, подходит к их широкому диапазону поведения.

— Почему они сделали это? — спросил капитан.

— Потому что это их "модус операнди". Поглощение и разрушение. Слияние с потенциальным врагом, а затем, уничтожение его, чтобы после слияния не захотел вернуться. Это здешний закон жизни. Вы могли не делать никакой угрозы туземцам… они запрограммированы на борьбу за выживание.

— Почему они не пытались поглотить других членов партии. Почему?

— Они действовали в соответствии со своими представлениями. Они считали, что это не нужно. Они использовали яд, который могли производить… как и некоторые змеи на Земле, они не восприимчивы к собственному яду. Они приняли факт, что нуждаются в поглощении одного набора генов… потому что, как вы видите, в этом мире нет половой разобщенности. Она не нужна, так как ее преимущества у земных видов не применимы в местных условиях. Чужаки — гермафродиты, и они предполагают, что однажды смогли бы сделать многократные копии с одной человеческой личности и имели бы возможность размножаться в этой обычной метаморфозе, перестраивая и перераспределяя гены. Кровосмешение, конечно, но… их не волнуют наследственные дефекты в их отпрысках… Их наследники должны исключить поврежденные формы из своего набора. Они не поняли, что несмотря на игру в перестройку с человеческими генами, они нуждаются в двух дополнительных наборах. Со временем это им станет ясно, но будет слишком поздно идти в паре с их Евой. Слишком поздно… до тех пор, пока не прибыли мы.

— Теперь у них есть все, в чем они нуждались. Они могут не только принять появление человеческих существ… они могут размножаться в этом морфологическом состоянии. Вы видите, капитан, в смысле вы… или даже мы имеем для колонизации Наксоса единственный возможный путь.

Катерина д'Орсей взглянула на меня, а затем на Зено, как будто удостоверяясь, что все мы договорились. Потом она глянула на Симона Нортона с выражением, точно предназначенным ему за ужасную измену.

— Это безумие, — сказала она.

— Это чужая жизненная система, — проинформировал я ее. — Она не должна жить по вашей версии здравомыслия.

— У вас нет ни одного факта, доказывающего, что это что-то более фантастической истории.

— Все, что у нас есть, — ровно произнесла Ангелина, — это знание того, что это имеет смысл генетически.

— У вас по-прежнему нет доказательств. Я должна иметь доказательство… вы понимаете это?

— Да. — сказал я печально. — Но каким образом может состояться подобное доказательство?

Она обдумала, а затем сказала:

— Если бы мы могли захватить чужака…

— Трудно, — сказал я. — И возможно, что мы могли бы наблюдать в течение полугодия без его превращение в что-то более приемлемое, чем лягушка. Если бы нам удалось продержать его долго.