Врата рая

Чарли молчал и задумчиво глядел. Если он полагает, что сможет уговорить ее вернуться, его ожидает еще один сюрприз. Даже не в том дело, что он ее обманул и она никогда не сможет поверить ему еще раз. Проблема куда проще: она его не любит и никогда не любила. Относилась с симпатией, да, и его измена задела ее — но только ее гордость, не сердце. Как она сказала Дрю — нельзя задеть то, чего не коснулся. Честь разбить ее сердце досталась Дрю.

— Ты действительно не хочешь возвращаться? В Нью-Йорк, я имею в виду.

Эмили почувствовала облегчение. Она не хотела заниматься анализом еще одной скончавшейся связи. Из этого выходили только безнадежно проигранные сражения.

— Не хочу, Чарли. Я уже сказала тебе две недели назад, что моя жизнь теперь здесь.

— Это осложняет дело.

Эмили нахмурилась.

— Ты о чем?

— О том, как мы это устроим.

— Что значит мы? — С точки зрения Эмили, это местоимение стало к ней с Чарли неприменимо.

— Ну, с ребенком.

Она повернула голову, чтобы посмотреть, как с площадки исчезает очередная порция строительного мусора.

— Я уже сказала, мы ничего не будем устраивать.

— Хороший бы из тебя вышел адвокат, девочка. Ты так любишь бороться. — Чарли безнадежно вздохнул. — Это так неприятно, ведь я приехал решить нашу проблемку по-доброму.

— О, ради аллаха, Чарли! — Эмили закатила глаза. — Проблемку? Ты из какого вообще столетия?

— Нам не о чем, по-моему, спорить.

Чарли не повысил голоса, хотя нотку раздражения Эмили уловила. Всегда спокойный, он никогда не проявлял эмоций. Если подумать, он вышел из себя один-единственный раз — когда по телефону узнал от нее, что станет отцом. Эмоциональности ему не хватает, вот что, решила Эмили. У нее самой этого качества хватало в избытке — пусть это и порок.

— Тогда чего ты хочешь? — резко спросила она. — Чтобы я подписала документик, припрятанный у тебя в кармане, насчет того, что ни я, ни мой ребенок никогда не осквернят твоего порога?

— Нет, — ответил он, поворачиваясь к ней, — это ни к чему. Но тебе надо бы знать, что я не готов к родительской роли.

— Думаешь, я готова? — Эмили расхохоталась. — Если бы все ждали, пока будут к этому готовы, человечество давно бы вымерло.

— Ну да, но я-то этого и не хочу. — Тяжелый вздох. — Эмили, я детей боюсь.

Эта откровенность ее ошеломила, заставив замолчать.

— Я выполню свой долг, в денежном смысле, — продолжал он, — но не буду настаивать на совместном воспитании, или на посещениях.

Излишним оптимизмом Эмили никогда не страдала.

— Ты серьезно?

Он торжественно кивнул.

— У меня было время подумать. Я хочу сделать так, как будет лучше для ребенка. И для тебя тоже, — добавил он.

Вот брякнул, не сразу переваришь.

— Чарли, ты соображаешь, что говоришь? — осведомилась она. — Подумал хотя бы, от чего так легко отказываешься?

Он взглянул на нее опять: брови сведены вместе в очевидном недоумении.

— Честно? Нет, — смущенно признался он. — Это тебя беспокоит?

— Удивляет. — Эмили не вполне понимала, чего же он от нее хочет. Найти для него оправдание? Освободить его?

— Давай и правда честно. — Она старалась тщательно выбирать слова. — Я вот не пойму: ребенок для тебя — неудобство, или он тебе противен, или тебе просто наплевать?

— Сам не знаю, — признался Чарли. Помолчал, пожал плечами. — Не знаю, как мне положено себя чувствовать. Может быть, если бы мы все еще жили вместе, я бы видел все это по-другому.

Для Эмили не имело значения, живут они вместе или нет. Каковы бы ни были обстоятельства, ребенок — бесценный дар и должен приветствоваться с радостью и ликованием. Похоже, Чарли этого не понимает.

Можно, конечно, дать ему пинка раз и навсегда. Но он все-таки отец, это дает ему моральные и юридические права. Надо бы попробовать решить дело полюбовно. Она не станет лишать его его ребенка, но с условием.

— Я не собираюсь препятствовать твоему участию в жизни маленького, — сказала она. — Но и не настаиваю на сильной активности. Все, чего я прошу: если ты участвуешь, то не только тогда, когда тебя это устраивает. Решай сам, но быть отцом — это полный рабочий день, и география не должна мешать.

Вот это его достало.

— Но как же я смогу? Ты здесь, я живу на другой стороне континента.

Эмили уложила скрещенные руки на коленях.

— Позже разберемся с географией. Но, — она сделала паузу, чтобы дождаться от собеседника полного внимания, — я хочу, чтобы ты ответил сейчас: будешь ты отцом этому ребенку или нет?

Кадык Чарли дернулся вверх и вниз.

— Попробую, если ты... — Слова вырвались залпом и окончились другим тяжким вздохом. — Да, — произнес он уже тверже, — буду, Эмили.

Она улыбнулась.

— Так уж это было трудно?

Смутившись окончательно, он кивнул.

— Мерзкий я тип, правда?

— Вовсе нет, — ответила Эмили, и тут до нее дошло, что она действительно не зла на него. — Ты скверно повел себя со мной, но, думаю, теперь мы оба понимаем, что не были парой. Иначе мы никогда не стали бы искать кого-то еще.

И я никогда бы не втюрилась в Дрю — сразу и по уши, грустно подумала она.

Он взял ее за руку, поднес к губам и легонько поцеловал сгибы пальцев.