Врата Рассвета

Радостная мысль еще не успела отзвучать в голове, как с неба, разорвав ночную тьму ослепительным росчерком, рухнула молния. Сноп небесного пламени обрушился в центр строя меченосцев, раскидав людей, словно тряпичные куклы. Неведомая сила подняла его в воздух. Рино видит себя со стороны неспешно плывущим прочь от взлетающего в небо фонтана перемешанной с пламенем земли. Почему все происходит так медленно?..

Последнее осознанное мгновение – ощущение падения и стремительно надвигающаяся земля. И – всепоглощающее ничто.

Летят по ветру пышущие жаром гривы коней, золотые копыта бьют по небесному своду. Двойка огненных жеребцов увлекает колесницу, сотканную из солнечного сияния. Уверенной рукой Бог-Солнце направляет лошадиный бег вперед, и звоном отдается на стремительный полет небесная твердь.

В тот день острые янтарные глаза различили далеко внизу пятно мрака, что уютно устроилось неподалеку от людей, слишком занятых мелочными делами, чтобы узреть незримое – даже если оно расположилось прямо у них под носом. Сильной рукой горделивый воин направил вниз упряжку небесных жеребцов, яростный ветер ударил в лицо, подбросил с могучих плеч огненные волосы. Твердь земная рванулась навстречу – и вот сияющие колеса коснулись лесной травы. Он мог бы спуститься, окруженный раскатами грома и гибельными вихрями, повелевая смертным пасть ниц, приветствуя царственного Бога-Солнце. Но в этот день мир не заметил божественного явления, лишь солнечные зайчики вдруг заскользили по безымянной лесной поляне, беззаботно выплясывая на телах поверженных воинов. Вскоре дома погибших наполнятся плачем и стенаниями, но Шого не трогают женские слезы.

Павшие воспарят на Благодатное Небо, дабы пополнить бесчисленные божественные рати – вечный триумф, что Бог-Солнце даровал тем, чей дух презрел смерть. Солнечный диск не коснется заката, а воины уже поднимут чаши посреди небесных дворцов.

Те, кто рыщет среди мертвых, не ведают о божественном присутствии. Но чуть в стороне янтарный взгляд нашел ту, что с улыбкой наблюдает за спустившимся с небес воителем. Она сидит на земле неподалеку от распростершегося без чувств темноволосого юноши.

Ее нагота прикрыта лишь черными, как первозданная ночь, волосами, что укутывают статное тело подобно целомудренному одеянию. Глаза – два бездонных колодца мрака. Алые губы искривились в улыбке, приветствуя Бога-Солнце.

– Твои игры сводят меня с ума, женщина. – Мрачно сказал Шого, приближаясь к Хозяйке Ночи. Лик богини искривила шальная усмешка. Черные ногти медленно поглаживают волосы распростершегося у босых ног юноши.

– Разве я не угождаю тебе, о супруг мой? – Засмеялась Шерхея, подняв прекрасное лицо, – разве я не защитила того, кто предпочел неравный бой постыдному бегству – не таким ли ты покровительствуешь? Или повелишь мне бросить его во власть падальщиков, что рыщут неподалеку?

– Знать, что такое честь – естественно для мужчины. Здесь не за что хвалить. Что такого в этом юнце, что заставило тебя покинуть ночные чертоги в неурочный час?

Прекрасное лицо исказила лукавая усмешка. Богиня медленно поднялась, черные волосы окутали гибкий стан. Бог-Солнце почувствовал, как волна первобытной похоти захлестывает с головой, ослепляет, лишает разума.

– Твое сияние сводит с ума, – Хриплый голос возле самого уха. Шого схватил ее за локоть и резко привлек к себе, но Вероломная вывернулась, дерзкий смех полетел по пронизанному солнечным сиянием лесу.

– Уж не желает ли Бог-Солнце овладеть супругой в диком лесу, рядом с мерзавцами, что рыщут среди мертвых? Нет, о божественный муж мой. Устрой для меня настоящую битву. На поле брани, где всех падальщиков мира не хватит, чтобы пожрать павших, на вершине горы мертвецов я отдамся тебе – и там ты познаешь настоящее блаженство.

– Похоже, ты настроена и впредь множить вокруг себя секреты, жена? – Голос Шого превратился в раздраженный рык. Когда-то, тысячелетия назад, у него было много женщин. Добродетельные и покорные мужской воле, кроткие и послушные… Ни одного лица, ни одного имени не удержать в памяти с тех пор, как на смену им появилась Хозяйка Ночи.

Улыбка исчезла с лица Шерхеи. Она взглянула на него заменившими глаза омутами первозданного мрака.

– Тысячу раз доблесть твоих избранников превозмогала мои чары, о супруг мой. Тысячу раз сотворенный мною мрак рассеивался перед сиянием их душ и помыслов. Теперь же отступи и продолжи небесный путь. Тьму, что по моей воле сгустилась над этим юношей и его семьей, даже твой свет развеять не в силах.