Врата Рима. Гибель царей

– Правда? А ведь многие из тех, кого мы знали, покинули этот мир. Недуг унес Рапаса, а это был самый могучий из людей, каких я встречал. Представь себе, в конце его сын на плече выносил отца во двор на солнышко. Ты можешь вообразить этого быка на чьем-нибудь плече? Даже на плече собственного сына? Ужасная штука – старость.

– У тебя есть Илита и дочери. Она от тебя еще не сбежала? – пробурчал Тубрук.

Его приятель фыркнул в кубок с вином.

– Еще нет, хотя постоянно грозится, как и все эти годы. По правде сказать, тебе тоже нужна хорошая женщина… Хорошая женщина прекрасно отгоняет старость, поверь мне. А по ночам греет тебе ноги.

– Я стараюсь обрести новую любовь, – ответил Тубрук. – Но как найти ту, что захочет связать свою жизнь с моей? Нет, моя семья – поместье хозяина. О другой я и не мечтаю.

Ферк покивал головой; он заметил, что друг напряжен и явно чем-то озабочен.

Хозяин дома решил подождать, пока гладиатор сам не заговорит о цели своего внезапного визита. Он знал Тубрука очень хорошо и не хотел его торопить. Знал Ферк и то, что откликнется на любую просьбу о помощи. Дело в том, что он очень любил и уважал бывшего гладиатора. В нем была та внутренняя сила, которую Ферк очень редко встречал в людях.

В уме он подсчитал свои капиталы и наличные средства в золоте. Если речь пойдет о деньгах, то у него есть сбережения и долги, возврата которых можно немедленно потребовать.

– Как идут дела? – поинтересовался Тубрук, попав в унисон с размышлениями товарища.

Ферк пожал плечами, потом не спеша ответил:

– Деньги у меня есть. Ты же знаешь, Риму всегда нужны рабы.

Тубрук пристально смотрел на человека, некогда продавшего его в школу гладиаторов. Даже в то время молодой раб из каменоломен, ничего не знавший ни о мире, ни о жизни, ни о предстоящем обучении, видел, что Ферк никогда не проявлял жестокости к тем, кого покупал и перепродавал. Он помнил свое отчаяние в ночь перед отправкой в гладиаторскую школу и желание покончить жизнь самоубийством. Тогда Ферк, делавший обход, подошел и сказал, что если у него есть сердце, воля и сила, то он выкупится на свободу и большая часть жизни еще будет впереди.

– В тот день я приду и убью тебя, – сказал тогда Тубрук работорговцу.

Ферк долго смотрел на молодого раба, прежде чем произнес:

– Надеюсь, ты передумаешь и предложишь мне распить кувшин вина.

Тубрук не нашелся, что ответить, но позже часто вспоминал эти слова. Приятно было сознавать, что наступит момент, когда ты станешь свободным, сядешь на солнышке и станешь пить вино – вольный человек, сам себе хозяин.

В тот день, когда он внес за себя выкуп, Тубрук пошел по городу, отыскал дом Ферка и поставил на стол амфору с вином. Ферк достал два кубка, и дружба их началась без привкуса горечи.

Если Тубрук и доверял кому за пределами поместья Юлиев, так это бывшему хозяину, однако пока что гладиатор молчал, еще раз обдумывая план, который сложился в его голове после разговора с Клодией. Верно ли, что нет другого пути? Весь замысел вызывал у него отвращение, но если надо умереть ради Корнелии, то он, не раздумывая, сделает это.

Ферк встал и взял Тубрука за руку:

– Ты в беде, мой друг. Говори, чем помочь.

Они смотрели в глаза друг другу, и прошлое вставало перед ними.

– Могу я доверить тебе свою жизнь? – спросил Тубрук.

Ферк в ответ крепче сжал его руку, потом сел на место.

– Можешь не спрашивать. Не найди ты повитуху, моя дочь умерла бы. И сам я погиб бы от рук тех бандитов, если бы не ты… Я должен тебе столько, что никогда не расквитаюсь с долгом. Говори.

Приняв решение, Тубрук глубоко вздохнул.

– Я хочу, чтобы ты снова продал меня в рабство. В дом Суллы, – спокойно сказал он.

Юлий едва ощущал, как пальцы Каберы приподнимают его веки. Мир то покрывался мраком, то начинал сверкать, голова раскалывалась, а перед глазами плавал красный туман.

Голос Каберы доносился откуда-то издалека, и Юлий сердился на лекаря за то, что он нарушает темноту и покой.

– Плохо у него с глазами, – сказал кто-то.

Гадитик?..

Имя ничего не говорило Юлию, но голос был знакомый. А отец здесь? Мелькнуло смутное воспоминание: Рений ранил его на тренировке, и он лежит в постели. А где остальные? Все еще бьются на стенах с восставшими рабами?..

Он слабо дернулся и почувствовал чьи-то руки, которые удерживали его на месте. Юлий пытался заговорить, но голос ему не повиновался, и вместо слов с губ сорвалось что-то бессвязное, похожее на мычание умирающего быка.

– Плохой знак, – донесся голос Каберы. – Зрачки разного размера, он меня не видит. Левый глаз наполнен кровью, хотя через несколько недель это пройдет. Смотри, какой красный. Ты меня слышишь, Юлий? Гай?..

Юлий не откликался даже на свое детское имя. Мир отделяла от него завеса тьмы.

Кабера поднялся и вздохнул:

– Шлем спас ему жизнь, но кровь из ушей – это плохо. Он может выздороветь, а может и навсегда остаться в таком состоянии. Подобные случаи при ранениях в голову мне известны.

В голосе Каберы звучала печаль, и Гадитик вспомнил, что лекарь пришел на галеру вместе с Юлием – они были знакомы еще до службы на «Ястребе».