Врата Рима. Гибель царей

Потом Ферк отведет его в свой дом, и в снятой комнатушке не останется следов их пребывания. Тубрука закуют в цепи, и он займет место в веренице рабов, уходящих из города. Перед продажей на невольничьем рынке он в последний раз подпишет договор собственным именем и лишится его навсегда. Безымянный раб с распухшим от побоев лицом будет продан в одно из пригородных поместий и всю оставшуюся жизнь станет ломать спину на тяжелых полевых работах.

Наконец Тубрук поднял руку, и Ферк остановился, удивляясь тому, сколько сил требуется для избиения другого человека. Сидевшего гладиатора он изуродовал до неузнаваемости.

Ферк был удовлетворен работой, но душа его возмущенно протестовала.

– Я никогда не бил своих рабов, – пробормотал он.

Тубрук медленно поднял голову.

– Ты бил вовсе не раба, – возразил он, сглотнув кровавую слюну.

Тяжело дыша, Брут притаился за каменным гребнем. У преследователей имелись луки, и мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять, что происходит: трое осторожно продвигаются вперед, двое с луками прикрывают их сзади. Стоит им с Рением высунуться, как засвистят стрелы и все будет кончено.

Брут лихорадочно размышлял, всем телом вжимаясь в камень. Он был уверен, что один из лучников – муж Ливии. Похоже, он считал свою жену невиновной. Само собой, она встретит его как героя, если тот сегодня зарежет Брута.

Подумав о Ливии, он невольно вспомнил тепло ее тела. Вероятно, этот тупица даже не знает, какое сокровище ему досталось.

Рений отдал ему свой кинжал, оставив себе тяжелый гладий. Меч Брута висел у молодого римлянина на поясе в ножнах, в обеих руках он держал по кинжалу. Он метал ножи достаточно хорошо, чтобы с нескольких шагов сразить человека наповал, но трудно сделать точный бросок, находясь на прицеле у лучников.

Брут выглянул из-за камня и увидел греков, которые карабкались по склону прямо к нему. Лучники тревожно закричали, однако Брут уже спрятался и перебежал на другое место. Поднявшись на новой позиции в полный рост, он метнул один кинжал, сверкнувший на солнце, и бросился ничком на каменистую почву.

Над головой просвистела стрела, но Брут злорадно ухмыльнулся, услышав, как клинок ударил в плоть. Пригнувшись, он метнулся вдоль гребня ближе к Рению, держа второй кинжал наготове.

– Кажется, ты ему попортил шкуру, – проворчал Рений. Из-за гребня донеслись яростные проклятия. – И разозлил, – добавил старый гладиатор.

Брут приготовился ко второму броску. Хорошо бы попасть в одного из лучников… нет, до них далековато. Кроме того, лук погибшего может подобрать кто-нибудь из преследователей.

Брут резко вскочил и увидел врага прямо перед собой, на гребне утеса. Грек разинул рот от удивления, а римлянин всадил ему кинжал в горло, тут же упал и на животе отполз в сторону.

Потрясая мечами, к Бруту бежали двое греков. Поднявшись на ноги, он встал в позицию, стараясь удерживать в поле зрения лучников и непрерывно перемещаясь то вправо, то влево.

О камень под ногами Брута ударилась стрела. Первый из нападавших бросился на римлянина и тут же напоролся животом на острие меча. Брут прижал к себе умирающего, используя безвольное тело в качестве щита. Грек из последних сил проклинал Брута, а римлянин поворачивал его из стороны в сторону, ожидая удара стрелы. Наконец она свистнула и угодила в спину смертельно раненного преследователя; изо рта у того хлынула кровь, заливая Бруту лицо. Он ругнулся и, толкнув мертвеца на руки его товарища, прыгнул следом, вонзая меч в пах противника классическим ударом снизу. Оба тела рухнули и покатились по склону, поросшему кустарником и цветами; Брут выпрямился и увидел глаза мужа Ливии, спускающего стрелу с тетивы лука.

Он начал движение, разворачиваясь на месте, когда стрела настигла его и попала в спину, угодив в пластину доспеха. Брут упал, благодаря богов за спасение своей жизни. Подняв голову, он увидел, как Рений одним ударом свалил мужа Ливии и повернулся к последнему из преследователей, который целился в него из лука. Руки грека дрожали.

Брут встал и шагнул к Рению, но старый гладиатор остановил его движением руки.

– Он знает, что надо делать, Брут. Просто дай ему немного времени, – спокойно сказал Рений.

Молодой грек затряс головой, не ослабляя тетивы. Лицо его побледнело от напряжения. Муж Ливии корчился у ног Рения, и гладиатор поставил ногу ему на шею.

– Ты участвовал в сражении, парень, теперь возвращайся домой и расскажи женщинам о своих подвигах, – продолжил Рений, постепенно увеличивая давление на шею поверженного врага. Тот задыхался и хватался руками за ногу врага.

Лучник ослабил тетиву и отступил на пару шагов.

– Отпусти его, – произнес он с ужасным акцентом.

Рений пожал плечами:

– Сначала брось свой лук.

Юноша колебался; лицо у мужа Ливии начало багроветь. Наконец стрелок отшвырнул лук, и тот застучал по камням. Рений убрал ногу, и муж Ливии медленно, с трудом поднялся. Оба грека побрели прочь.

– Стойте! – велел Брут, и они замерли. – У вас три лошади. Вам столько не нужно. Двух мы заберем.