Врата Рима. Гибель царей

– Как ты полагаешь, сколько еще я буду жить здесь, как в тюрьме? – требовательно сказала Корнелия. – Ты вовсю пользуешься свободой, а я ни есть, ни прогуляться не могу без сопровождения твоих солдафонов из Перворожденного!

– Они здесь только для твоей защиты, – ответил Юлий, уязвленный до глубины души.

Корнелия со злостью посмотрела на мужа:

– Как долго, Юлий? Ты лучше других знаешь, что могут пройти годы, пока твои враги перестанут быть опасными. Ты хочешь, чтобы я провела взаперти остаток своей жизни? А твоя дочь? Когда ты в последний раз держал ее на руках? Ты хочешь, чтобы она выросла в одиночестве?

– У меня была масса дел, Корнелия, и ты знаешь об этом… Обещаю, что выделю для нее время. Возможно, солдаты перестраховываются, – признал Юлий, – однако я приказал им обеспечивать твою безопасность, пока мне не удастся ликвидировать угрозу, исходящую от убийц.

Корнелия выругалась, чем буквально поразила Цезаря.

– Это все из-за убийства дочери Помпея? А до тебя не доходит, что опасности может вообще не существовать? Всем известно, что у Помпея неприятности из-за чего-то, не имеющего ничего общего с деятельностью сената. Мне запрещены даже короткие поездки в город, где я могла бы хоть как-то разрушить монотонность своей жизни. Это слишком, Юлий! Я больше не могу этого переносить!..

Корнелия не могла удержаться, хотя не находила себе места от смятения. Все не так. Муж должен видеть ее любовь, а он все время убегает.

Юлий смотрел на нее, выражение его лица стало жестким.

– Ты хочешь, чтобы я оставил свою семью беззащитной перед лицом врагов? Я не могу. Нет, я не буду! Меры против моих недругов уже принимаются. Сегодня Антонид был повержен на глазах у Катона и его сторонников. Они узнали, что я опасен для них, и это во много раз увеличивает риск. Даже если убийцы решат уничтожить только меня, то и вам пощады не будет.

Корнелия глубоко вздохнула, чтобы усмирить колотящееся в груди сердце.

– Для того чтобы спасти нас и твою гордость, мы стали пленниками в собственном доме?!

От гнева Юлий прищурил глаза.

– Какого ответа ты ждешь от меня? – воскликнул он. – Хочешь вернуться к отцу? Отправляйся, но солдаты пойдут с тобой и там построят крепость. До тех пор, пока все мои враги не будут мертвы, тебя будут охранять!

Юлий закрыл лицо ладонями, словно хотел спрятать разочарование, охватившее его. Потом протянул руки к жене и прижал к себе напряженное тело:

– Моя гордость здесь ни при чем, Корнелия. В моей жизни нет ничего более важного, чем ты и Юлия. Мысль о том, что вам кто-то может навредить… просто непереносима. Мне необходимо знать, что ты в безопасности.

– Это неправда, – прошептала она. – Тебя волнует то, что происходит в городе, а вовсе не семья. Ты больше уделяешь внимания своей репутации и любви народа к тебе, чем нам.

Слезы полились из глаз Корнелии, и Юлий еще крепче прижал жену к себе. Его привели в смятение слова жены, и он сопротивлялся внутреннему голосу, который говорил, что в них есть доля правды.

– Нет, дорогая, – ответил он, стараясь оставаться спокойным. – Ты важнее, чем все остальное.

Женщина отодвинулась от Юлия, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Тогда давай уедем отсюда. Если это правда, забирай свое золото, свою семью и оставь все проблемы здесь. Есть другие земли, где можно поселиться и от которых Рим находится достаточно далеко, чтобы беспокоить нас, где твоя дочь сможет расти без страха. У нее даже сейчас ночные кошмары, Юлий. Я больше беспокоюсь о том, как влияют эти ограничения на маленькую, а не на меня. Если мы так много значим для тебя, давай уедем из Рима.

Цезарь закрыл глаза.

– Ты не можешь… не можешь просить меня об этом, – сказал он, стараясь не встречаться взглядом с женой.

Пока Юлий говорил, Корнелия высвободилась из его объятий, и хотя ему очень хотелось снова ее обнять, он не посмел этого сделать. Ее голос, резкий и громкий, заполнил всю комнату:

– Тогда не говори, что ты заботишься о нас, Юлий. Больше никогда не говори такого! Твой драгоценный город опасен для нас, а ты прячешься за ложью о долге и любви.

Из покрасневших глаз Корнелии опять ручьем полились злые слезы.

Женщина распахнула дверь, прошла мимо двух солдат из Перворожденного, стоявших напротив. Их лица побледнели от того, что они услышали: оба воина, уставившись куда-то в пол, последовали за Корнелией на приличном расстоянии, явно опасаясь спровоцировать ее чем-нибудь.

Юлий, оставшись один в комнате, беспомощно опустился на кушетку.

За три дня, прошедших после суда, они поссорились уже трижды, и на сей раз очень серьезно. Он пришел домой с ощущением триумфа, а когда рассказал обо всем Корнелии, это каким-то образом вызвало настоящий взрыв: жена кричала на него со злостью, какой он никогда от нее не ожидал. Юлий надеялся, что Клодия где-то рядом: только эта женщина могла ее успокоить. Что бы он ни говорил, все только усугубляло ситуацию.