Врата Рима. Гибель царей

Кабера присоединился к ним в последнюю минуту. Глаза его были ясны, взгляд цепок, как всегда, но на щеках и подбородке пробилась седая щетина. Марк ухмыльнулся – Кабера в ответ нахмурился. Гай присмотрелся к стоящим впереди легионерам. Все загорелые и темноволосые, они держали в левой руке прямоугольные щиты, каждый из которых был украшен сделанной из латуни эмблемой Мария – тремя пересекающимися стрелами. В этот миг Гай понял, о чем говорил Марий. Это – солдаты Рима, готовые защищать город, но верные знаку на своем щите.

Все стояли молча и ждали, когда откроются большие ворота. Из тени вышла Метелла и поцеловала Мария. Он ответил горячим поцелуем. Солдаты смотрели на это бесстрастно, не разделяя бодрого настроения командира. Потом Метелла повернулась и поцеловала Гая и Марка. К своему удивлению, они заметили, что в глазах у нее блестят слезы.

– Возвращайтесь целыми и невредимыми. Я буду всех вас ждать!

Гай поискал глазами Александрию. Он смутно надеялся, что еще успеет рассказать ей о своем решении уступить дорогу Марку. Может быть, тронутая его благородством, она отвергнет притязания Марка? Увы, девушки нигде не было видно, а потом ворота открылись, и времени уже не осталось.

Вслед за солдатами Мария Гай, Марк, Тубрук и Кабера вышли на улицы Рима.

Глава 13

В Риме рассвет приходил обычно на пустынные улицы. Горожане в большинстве своем просыпались поздно, но уж потом трудились до полуночи. С введением запретного часа привычный порядок изменился, и когда Марий вышел со своими людьми за ворота, лавки уже открывались.

Полководец шагал во главе отряда легко и уверенно. Завидев солдат, прохожие предупреждали соседей криками, и Гай видел, как люди пригибаются и отступают в дверные проемы. После недавних беспорядков мало кто отваживался открыто глазеть на вооруженную процессию, спускающуюся с холма в направлении городского Форума, где и находились здания сената.

Поначалу их шествию никто не мешал, и вставшие пораньше горожане расступались, освобождая дорогу. Гай замечал недовольные взгляды и хмурые лица, слышал сердитое бормотанье. Чаще других звучало одно слово: «Scelus!»[3]

Рассвет выдался сырой и холодный, и Гая пробирала легкая дрожь. В сером утреннем свете даже Марк выглядел насупленным и мрачным и, поймав взгляд друга, только молча кивнул и крепче сжал рукоять гладия. Напряжения и тревоги добавлял катящийся по улице шум. Гай и подумать не мог, что полсотни солдат могут произвести такой грохот, но стук подкованных железом сандалий, подхваченный эхом, наполнял узкие улочки. Из открывавшихся вверху окон доносились проклятия и оскорбления, но отряд шел дальше.

– Сулла вырежет вам глаза! – проорал какой-то мужчина и поспешно захлопнул за собой дверь.

Люди Мария не обращали внимания ни на насмешки, ни на разрастающуюся позади них толпу любопытных.

Впереди отряда на улице появился легионер со знаком Суллы на щите. Шум за спиной заставил его обернуться, и он замер, обнаружив солдат Мария. Взгляды всех устремились на него, и Гай сам ощутил внезапное волнение. Легионер Суллы, однако, предпочел осмотрительность доблести и, пустившись наутек, исчез за ближайшим углом. Один из солдат, шедших впереди с Марием, побежал было за ним, но консул его удержал.

– Пусть бежит. Предупредит, что я иду.

Гая поразило его спокойствие. Больше никто ничего не сказал, и отряд продолжал движение – грозно, в ногу.

В какой-то момент Кабера оглянулся и побледнел – улицу за ними заполнила шумная толпа. Пути назад теперь не было – любопытствующие шли следом с горящими от возбуждения глазами, крича и переговариваясь. Кабера достал из-за пазухи синий камешек на кожаном шнурке, поднес его к губам и пробормотал краткую молитву. Тубрук посмотрел на старика, положил руку ему на плечо и коротко пожал.

К тому времени, когда они приблизились к Форуму, толпа заполнила прилегающие к площади улицы. Гай уже чувствовал волнение идущих впереди, видел, как напрягаются их спины и плечи и руки ложатся на рукояти мечей. Он с натугой сглотнул – в горле пересохло. Сердце заколотилось, закружилась голова.

Словно смеясь над их тревогами, именно в тот миг, когда они достигли площади, солнце вынырнуло из утреннего тумана, позолотив статуи и храмы. Гай увидел впереди ступени сената и облизал внезапно пересохшие губы, когда из темноты им навстречу выступили и замерли в ожидании одетые в белое фигуры. Всего на ступенях стояли, взявшись за оружие, четыре легионера Суллы. Другие наверняка спешили им на подмогу.

Между тем со всех сторон на Форум стремились сотни людей. Отовсюду доносились насмешки и крики. Взгляды всех были обращены на Мария и его воинов, перед которыми оставался свободным прямой проход к сенату. Каким-то особым чутьем толпа определила цель их движения. Гай стиснул зубы. Сколько же их тут. Горожане не выказывали ни страха, ни уважения – они жестикулировали, орали, толкали и отпихивали друг друга, чтобы пробиться вперед, занять более удобную для наблюдения позицию. Гай уже жалел, что вызвался сопровождать дядю.