Врата Рима

Марий восседал на троне будто небожитель. Он положил массивные руки на подлокотники золотого трона и улыбался толпе. Раб поднял гирлянду из позолоченного лавра над его головой, и тень упала Марию на лицо. Тот просто кивнул. Каждый взгляд был прикован к катящейся повозке. Приученные к бою лошади не обращали внимания на крики и даже венки, которые вешали им на шеи те, кто посмелее.

Гай стоял у плеча великого человека, и гордость переполняла его душу. Был бы отец доволен? Гай подумал: вряд ли, — и его кольнула печаль. Марий прав: прожить этот день — значит прикоснуться к богам. Он знал, что никогда этого не забудет, и видел то же в глазах людей вокруг. Воспоминание об этом зрелище будет еще долго согревать их в темные зимы.

В центре города Гай на углу увидел Тубрука. Когда их глаза встретились, Гай словно заново вспомнил все, что их связывало. Тубрук поднял руку в приветствии, Гай тоже. На Тубрука начали глазеть, удивляясь, какое он имеет отношение к триумфаторам. Тубрук кивнул, и Гай кивнул в ответ, сглотнув комок в горле. Он опьянел от избытка чувств и крепко сжал спинку трона, чтобы не пошатнуться в волне приветствий.

Марий подал сигнал, и двое легионеров с мешками из мягкой кожи поднялись на повозку. Они опустили руки в темные горла мешков и достали блестящие пригоршни серебряных монет. Изображение Мария полетело в толпу. Горожане выкрикивали его имя и собирали монеты с земли. Марий тоже погрузил руку в мешок и поднял ее вверх. С его пальцев стекали капли серебра. Марий подбросил монеты высоко-высоко и рассмеялся, глядя, как они падают и толпа нагибается, чтобы подобрать дары. Он радовался их восторгу, а они кричали: «Да благословят тебя боги!»

Из низкого окна Корнелия смотрела на кипящую массу людей, довольная, что не стоит на улице. Когда Марий на троне приблизился, сердце ее дрогнуло, и она закричала вместе со всеми. Марий был красивым, и город любил героев.

Рядом с ним стоял юноша, слишком молодой для легионера. Корнелия подалась вперед, чтобы лучше его рассмотреть. Он улыбался, и его глаза блеснули голубыми искрами, когда Марий сказал ему что-то смешное.

Процессия прошла мимо Корнелии и ее семьи. Корнелия увидела, как летят монеты и люди кидаются их подбирать. Ее отец, Цинна, фыркнул и ядовито сказал:

— Пустая трата денег! Рим любит экономных военачальников!

Корнелия промолчала, не сводя глаз со спутника Мария. Здоровый на вид, приятной наружности. Но в том, как он держался, было еще что-то неуловимое… Внутренняя уверенность. Как часто говорила Клодия, нет в мире ничего привлекательнее уверенности.

— Теперь каждая мать в Риме попытается загнать этого юного петушка к своим дочерям! — прошептала стоящая рядом Клодия.

Корнелия залилась краской. Клодия высоко подняла брови и улыбнулась.

Триумф продолжался еще два часа, но Корнелии уже было неинтересно.

Краски и лица слились в сплошное пятно, под тяжестью венков легионеры еле переставляли ноги. Когда солнце достигло зенита, они подошли к Форуму. Марий приказал вознице остановиться впереди, у ступеней сената. Копыта гулко зацокали по каменным плитам, шум улиц постепенно остался позади. Здесь стояли солдаты Суллы, которые охраняли входы на площадь, не пуская туда бурлящую людскую массу.

После шумных улиц тут царила почти полная тишина.

— Останови здесь, — сказал Марий и встал с трона, чтобы посмотреть, как выходят на Форум его люди.

Вышколенные легионеры аккуратными шеренгами, ряд за рядом, заполнили всю площадь с дальнего края до здания сената. Ни один человеческий голос не мог бы дать команду так, чтобы все услышали, поэтому прозвучал условный сигнал рога. С оглушительным стуком сандалий они вытянулись по стойке смирно. Марий гордо улыбнулся и сжал плечо Гая.

— Запомни это! Вот ради чего мы сражаемся в тысяче миль от дома!

— Я никогда не забуду сегодняшний день, — честно ответил Гай, и Марий стиснул его плечо крепче обычного.

Потом Марий сошел с повозки и приблизился к белому быку, которого удерживали четверо солдат. Рядом фыркал и теребил свои путы огромный кабан с черной щетиной.

Марий принял тонкую свечу и зажег благовоние в золотой чаше. Легионеры склонили головы; он вышел вперед с кинжалом в руках и, тихо что-то сказав, перерезал горло обоим животным.

— Проводите нас сквозь войны и беды в безопасный дом, в наш город! — сказал Марий и вытер лезвие о шкуру быка, который упал на колени.

Вставив кинжал в ножны, консул обнял за плечо Гая, и они вместе поднялись по широким белым ступеням сената.

Сенат, средоточие власти над всем миром. Колонны, которые не обхватили бы и трое рослых мужчин, поддерживали покатую крышу, на ней тоже стояли статуи. Лестница заканчивалась бронзовыми дверями, по сравнению с которыми даже Марий казался карликом. Эти двери из сцепленных друг с другом панелей, казалось, предназначались для защиты от вражеских армий. Однако когда Марий с Гаем взошли по ступеням, двери тихо открылись изнутри. Гай с трудом сдержал благоговейный вздох. Марий кивнул:

— Пошли, парень! Встретимся с нашим правительством. Сенат долго ждать не любит.

ГЛАВА 16