Врата скорпиона

– Не надо упражняться в остроумии, – парировал Робинсон. – Речь идет не о деньгах. Во всяком случае, не для нас с тобой. И никогда не шла. Речь о честном правительстве. Я сижу здесь, словно Диоген в бочке, и жду, чтобы кто-нибудь представил мне толковый аналитический доклад. Вот ты и подвернулся.

Не было ни малейшего шанса на то, чтобы сенатор принял взятку у одного из Ас-Саудов.

– Я не позвонил в ФБР и не сообщил о подлеце, – продолжал он. – Но провел поправку к комплексному законопроекту об ассигнованиях, согласно которой министерству финансов предписывалось заморозить счета королевской династии Ас-Саудов в США, пока минфин совместно с нами не убедится, что это их личные накопления, а не деньги, принадлежащие народу Саудовской Аравии. Срок рассмотрения – сто восемьдесят дней. Однако может быть продлен по требованию председателя любого заинтересованного комитета каждой из палат. – На лице сенатора появилась улыбка Чеширского кота. Пол Робинсон недаром слыл мастером законотворчества. – Вот так я помог им. А чем могу быть полезен вам, пока вы путешествуете по Европе и Ближнему Востоку?

– Чем-то несколько иным, – ответил Макинтайр, посмеиваясь над законодательным маневром бывшего босса. – Я довольно долго не был в том регионе. Вы спрашиваете, сэр, чем можете быть полезны? Будьте осторожны – особенно со своими друзьями из вооруженных сил. – Рассел встал и потянулся за брошенным на кожаный диван плащом. – И прикрывайте мои тылы.

– Никогда не забываю об этом. Никогда.

Они пожали друг другу руки, обнялись.

– И передайте привет своей милейшей, прелестнейшей жене, – улыбнулся сенатор.

– Надо ее чем-нибудь порадовать. Наверное, сидит в машине, ждет, чтобы отвезти меня в аэропорт Даллеса, и мерзнет. – Макинтайр направился к двери.

– В таком случае, мой мальчик, не медлите: ноги в руки и вперед. – Сенатор покачал головой. – Поспешите. Негоже держать на холоде красивейшую из женщин.

Сару Голдман действительно трясло. И не только от холода. Их совместная поездка в аэропорт Даллеса была для Макинтайра еще более мучительной, чем переговоры с бразильской разведкой, которые он вел три месяца назад, пытаясь выяснить, что именно ведущее шпионское агентство Южной Америки знает о присутствии «Хезболлы» в зоне треугольника близ Уругвая.

– Я нисколько не ропщу на то, что благодаря своей работе ты не можешь поужинать с друзьями и исчезаешь как раз накануне приезда моего брата. Но мне не нравится, что ты сообщаешь об этом в последнюю минуту. – Сара сжимала руль немного крепче, чем следовало. – Я признаю, что тебе нельзя распространяться о своих делах и что твоя работа важнее моей, но…

– Дорогая, я никогда не говорил, что моя работа важнее твоей. То, что ты делаешь для беженцев, – вопрос жизни и смерти. – Макинтайр тут же пожалел, что выразил свою мысль такими словами. И похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли паспорт. – Дело в том, что моя работа наряду с секретностью отличается непредсказуемостью – всяческими неожиданностями. Но если бы я вспомнил, что твой брат приезжает завтра, то отложил бы поездку на день. Ты же знаешь, я очень люблю Дэнни.

И если бы имел представление о том, когда вернусь, то непременно бы сказал. Но к сожалению, эта поездка – нечто вроде тура с открытой датой возвращения. – Макинтайр извлек свой потрепанный паспорт из новенького атташе-кейса, который ему подарила на Рождество и Хануку теща.

– Все в порядке, Расти, все в порядке, я серьезно. – Сара смотрела больше на него, чем на дорогу перед собой. – Только учти, что в воскресенье я уезжаю в Сомали. Поэтому кота отдам Максу и Тео. Не забудь, когда вернешься, забрать у них мистера Гоббса. И не мори беднягу голодом, как в прошлый раз, когда я ездила в Судан.

Мистером Гоббсом звали их кота – существо, которое в какой-то мере заменяло им ребенка, что по большей части устраивало Сару.

Когда Рассел начал давить на жену, чтобы та приняла решение и они попытались родить настоящего маленького человечка, Сара ответила, что при их постоянных разъездах и ненормированном рабочем дне мужа приходится чем-то поступаться.

– Я не могу полностью взвалить воспитание ребенка на свои плечи и ухаживать за ним одна, как за мистером Гоббсом. Это должна быть общая забота.

Рассел с этим соглашался, но не мог представить себя проводящим тридцать часов в неделю на какой-нибудь скучнейшей «фабрике идей»[43] вроде Брукингского института или корпорации РЭНД. Это было бы слишком. Мозг протестовал и не желал писать объемные аналитические обзоры, которые потом никто не станет читать.

Да, он хотел, чтобы у них был ребенок – их общий ребенок. Но Сара обычно заканчивала такие разговоры малоубедительным утверждением: «Мы вовсе не становимся неудачниками оттого, что не имеем детей. Я не такая, как моя мать, и мне не требуется непременно произвести потомство, чтобы оправдать свое появление на земле. Поверь, таких людей хватает и без нас». И он покупал игрушки для нее и для кота в магазинах аэропортов по всему миру. Хотя дома им не слишком радовались.