Врата Смерти

— Кольтен был последним, пророчица, — ответил перебежчик. — Новая адъюнктесса нам не опасна. Аристократка, возвысившаяся по прихоти императрицы. Она еще не бывала в настоящих сражениях. И потом, кто ждет ее в Арене? Кто даст дельный совет? Седьмой армии больше нет. Армии Пормкваля — тоже. Тавора явится сюда с полками новобранцев, а ей будет противостоять опытная, закаленная армия. К тому же нас втрое больше. Должно быть, малазанская императрица совсем рехнулась, если думает, что эта изнеженная выскочка сумеет подавить мятеж в Семиградии.

— Приказываю тебе, Корболо Дэм, сняться с занимаемых позиций и соединиться с моей армией.

— Я… пророчица, это…

— У армии Дриджны должен быть только один командир. Выполняй приказ, Корболо Дэм.

«И опять твое молчание говорит больше, чем все слова».

— Слушаюсь, пророчица, — выдавил из себя перебежчик.

— Леом!

— Да, пророчица.

— Наши войска пока останутся здесь. Пусть разобьют лагерь, а потом займутся погребением убитых и казненных.

— Позволь узнать, что будет дальше, когда мы выполним оба твоих приказа? — осторожно спросил Корболо Дэм.

— Встретим с надлежащими почестями Тавору. Только время и место встречи будет выбирать не она, а я… Мы возвращаемся в Рараку, — помолчав, добавила Шаик.

Ее не волновали крики и возгласы. Кого-то ее решение откровенно удивило, кого-то — насторожило и обозлило. Ей задавали вопросы, иногда звучавшие как требования. Шаик оставалась безучастной к происходившему вокруг.

«Рараку — сердце моей новообретенной силы. Я не могу без твоих объятий, иначе мне не одолеть кошмар, зовущийся моей сестрой. Богиня, не дай мне сделать ложных шагов…»

Крики и возгласы понемногу стихли. Порыв ветра пронесся по Аренскому пути и ударил в спину Шаик и ее спутникам.

— Кто это? — неожиданно громким голосом спросил Геборий. — Я ничего не вижу и не чувствую. Скажите, кто этот человек?

— Почему он тебя так волнует, безрукий старик? — насмешливо спросил грузный жрец в шелковых одеждах. — Не более чем солдат. Один из десяти тысяч.

Мутные глаза Гебория странно блестели.

— Разве ты… разве ты не слышишь смех бога? Скажите, кто-нибудь слышит, как смеется бог?

Джистальский жрец снисходительно покачал головой.

— Увы, я слышу только ветер.

Шаик посмотрела на Гебория. Ей показалось, что он еще усох и стал меньше ростом. Она развернула лошадь.

— Пора возвращаться. Вы слышали мои приказы. Выполняйте.

Геборий беспомощно сидел в седле, подняв голову к молчаливому трупу. А в голове старика безумолчно звенел смех, принесенный ветром.

«Ты не хочешь, чтобы я это видел? Не ты ли лишил меня и этого зрения, Фенир? А может, это сделал незнакомец с зеленоватым лицом, который незаметно втек в меня? Жестокая шутка? Или… милосердие?.. Гляди, Фенир, что стало с твоим блудным сыном, и знай: я хочу вернуться домой… Я очень хочу домой».

Командир гарнизона Блистиг стоял на парапете и смотрел на адъюнктессу Тавору и ее свиту. Они поднимались по широким ступеням, вырубленным в известняке, направляясь к воротам дворца. Адъюнктесса оказалась моложе, чем он предполагал. Командир вспомнил слухи, ходившие о Таворе, и мысленно согласился с ними. Ее жестокость ощущалась даже на расстоянии. Рядом с адъюнктессой шла совсем молоденькая женщина — ее помощница и, как утверждали, возлюбленная. Блистиг не помнил, чтобы где-нибудь слышал ее имя. По другую руку шел некто Гимлет Гамет. Рассказывали, он служил еще у родителей адъюнктессы, являясь начальником домашнего караула. Блистиг почувствовал в нем старого, опытного солдата, знающего о войне не понаслышке.

«Надо будет познакомиться с ним поближе».

На парапет поднялся капитан Кенеб.

— Безуспешно, — коротко ответил он.

Блистиг нахмурился, затем вздохнул. Команда обгоревшего корабля, который доставил в гавань Арена раненых солдат Седьмой армии, исчезла с судна, едва последний раненый проковылял по сходням на берег. По мнению командира гарнизона, матросы должны были бы дождаться прибытия Таворы: мало ли, вдруг адъюнктесса захочет расспросить их о сражениях. Почему они исчезли? Вроде не мальчишки, должны бы понимать, что адъюнктессе нужны сведения из первых уст.

— Солдаты Седьмой… те, кто уцелел… их собрали для встречи, — сообщил Кенеб.

— Виканцы тоже там?

— Да. И эти… малолетние колдуны с ними.

Блистиг невольно вздрогнул. Брат и сестра. Отчужденные, замкнувшиеся в себе. Старики в облике детей.

Щербатого так и не нашли. Командир гарнизона догадывался, что вряд ли когда-нибудь снова увидит своего лучника. Геройское… убийство. Попробуй-ка жить с таким грузом! Только бы не увидеть его труп, плавающий лицом вниз в водах арен-ской гавани.

— Командир, уцелевшие солдаты, они…

— Да, Кенеб, я знаю, — перебил его Блистиг.

«Телесные раны заживают быстрее душевных. Душевные порой не затягиваются никогда. Мне хватает забот со своим гарнизоном. Никогда еще мои солдаты не были такими… уязвимыми».

— Нам пора спускаться, командир.

Тавора уже почти у ворот.

Блистиг вздохнул.

— Пошли встречать высокую гостью, капитан.