Врата Совершенного Знания

— Они забрали мой порошок. — Она всхлипнула. — Кокаина нет. Господи… ужас… не трогай меня!

Временами ей становилось приятно от прикосновений Мэта, а иногда казалось, будто тысячевольтовые разряды бьют по нервам.

— Ты говорила, что бросила. Ты была у врача, он дал тебе лекарства…

Она расхохоталась, словно безумная.

— Доверчивый дурак… Дурак. Ты ребенок, Мэт, безмозглый ребенок…

— Дурак?

— Уф! — Мэйхуа скрестила руки на груди, пытаясь придавить воображаемых тварей, выползающих из сосков, но тут же ощущение прошло, и она схватила Мэта за руку. Ее ладонь была холодной. — Дурак, — повторила Мэйхуа.

— Не пойму, о чем ты. Хочешь сказать, что не любишь меня, да?

— Да. Нет! Сначала не любила… — Мэйхуа в отчаянии взмахнула рукой и разрыдалась. Мэт дал ей выплакаться вволю, продолжая гладить ее. Но он делал это машинально, а его мозг отказывался работать. Наконец Мэйхуа вытерла лицо рукавом. — Как это было забавно. Миллионы «Дьюкэнон Юнг». Господь Всемогущий, да какая же девчонка откажется? Потом… все закрутилось. Ты начал нравиться мне. — Она опять засмеялась, но теперь ее смех был скорее печальным. — Потому что ты из двух половинок. Как я. Желтый и белый, хлеб и рис. Евразиец.

— Вот, значит, как ты ко мне относишься?

— Да, черт побери! Ты… ничем не дорожил — ни отцом, ни компанией, готов был запродать все в ту же секунду, как я представила тебе У Тайцзи. И мне это нравилось. Даже без миллионов. Это шутка… идиотская шутка. — Голос Мэйхуа поднялся до визга. — Любовь!

— Ты ошибаешься. Я сказал У, что сейчас неподходящее время… — Мэт тряхнул головой. Какой смысл во всем этом? Он был невероятно наивен. Что ж, это не преступление. Во всяком случае, его любовь не преступление. Она дурачила его с наркотиками, а он искренне верил, что Мэйхуа хочет преодолеть свой недуг, хотя все это время она…

Нет! Детские обиды могут подождать, сейчас нужно беспокоиться о более серьезных вещах.

— Мэйхуа, послушай. Кто притащил тебя сюда?

— Они.

— Кто «они», Господи помилуй?

Мэйхуа пожала плечами.

— Разведка. Тайваньский гарнизон. Может быть, служба охраны порядка. — Мэйхуа монотонно забормотала, словно молилась: — Комитет национальной безопасности, Министерство внутренних дел… И так далее, и так далее, и так далее!

— Понимаю. Они сказали тебе, почему я здесь?

— Они чего-то хотят от тебя. Я должна передать тебе. Сообщение. «Апогей». Вот что им нужно. Но твой отец не стал играть в их игру. Улетел вчера с Тайваня и взял «Апогей» с собой.

— Значит, они сказали тебе насчет «Апогея»… — Мэт перестал ее гладить. — Отец уехал, говоришь… — Он встал и принялся ходить по комнате. Когда Мэт остановился, Мэйхуа увидела на его лице ту нежную улыбку, которая всегда так нравилась ей, успокаивала и одновременно возбуждала. — Это они сказали тебе, что мой отец вчера улетел?

Мэйхуа кивнула.

— И взял с собой «Апогей»?

— Да. Он бросил тебя.

— Нет, не думаю. Наверное, он хочет… чтобы я сам принял решение. — Мэт грустно усмехнулся. — Вот проблемы-то.

— И не говори.

— Мне иногда приходило в голову, что тайваньцы хотя заполучить «Апогей», и если отец предоставил мне право выбора…

— А что это за «Апогей»?

— Неважно. — Мэт подвинулся к Мэйхуа и положил руку на спинку ее стула.

— Моя проблема в том, что я знаю кое-что об «Апогее». И в том, что я трус. Заговорю задолго до того, как мне выдернут первый ноготь.

— Чушь! Ты не трус.

— Разве? Ну, а как насчет другой проблемы? Беда в том, что… я не против них. Я за тех, кто трудится ради спасения своей страны.

— Ты выдашь им свои тайны? Им? Ты псих.

— Неужели? Думаю, ты никогда по-настоящему не понимала, как сильно я любил Тайвань. — Мэт помолчал, подыскивая слова, которые убедили бы ее. — Ты говорила, что я — ни то ни се, евразиец…

— Так оно и есть!

— Верно, но я всегда считал, что в моих жилах больше китайской крови, чем английской. Когда я приехал на Тайвань, случилась забавная вещь. Я влюбился в эту страну. А потом и в тебя тоже. — Его улыбка погасла. — Так что теперь ты видишь, в чем проблемы.

— Ничего я не вижу.

— «Апогей» — это коммерческая тайна. Ею владеет мой отец… Знаешь, что я думаю? Он не хочет, чтобы моя смерть была на его совести. Отец выполнил свой долг в сделке, которую заключил с материковым Китаем. Если я смогу спасти свою жизнь только одним путем, а именно — выдав тайну «Апогея», значит, предполагается, что я сделаю это. Или, по крайней мере, — голос Мэта сорвался, — я верю, что это будет так.

Мэйхуа долго смотрела на него, отыскивая подвох и не находя ни малейшего признака.

— Ты, похоже, не боишься.

— Да? Это хорошо.

На самом деле Мэт был в ужасе. Как бы ни пошли дела, будущее представлялось ему безнадежным. Если начнется вторжение материкового Китая, войска «красных» в течение часа сотрут Цюэмой с лица земли. Мэт знал, что его тюремщики никогда не отпустят его; он слишком опасен в роли свидетеля. Его пугала мысль о пытках. Об «Апогее» он знал недостаточно много; во всяком случае, не столько, чтобы воссоздать его заново.

— Слушай, я все еще не понимаю, почему ты здесь. Они и сами могли бы передать мне сообщение. Ты им не нужна.