Врата Совершенного Знания

— А теперь она по совместительству еще и поет в клубе.

— Да. Но я пока не уловил вашу мысль.

— Все дело именно в этом. Я нравлюсь ей. Но госпоже Мо нравится также, чтобы рядом с ней за столом сидела дурнушка. Это очень древняя женская уловка, господин Ку. Моя задача в том, чтобы смотреть на нее, затаив дыхание. И я не представляю для нее никакой угрозы.

— Дурнушка? Значит, вы такой себя представляете?

Линьчунь быстро взглянула на него, словно пытаясь понять, не прячется ли в словах издевка.

— Я не красавица, — ответила Линьчунь, тем самым будто вынуждая Ку доказывать обратное.

Ку размышлял, опустив глаза.

— Вы поставили меня в труднейшее положение, госпожа Шань, — сказал он наконец. — Если я соглашусь с вами, значит, буду и невежей, и лжецом. А если возражу, вы решите, и вполне оправданно, что я флиртую с вами. Поэтому мы просто оставим эту тему.

Ку встал. Широкий, пухлогубый рот Линьчунь растянулся в печальной улыбке. Она и правда была не красавица. Нос казался слишком маленьким для широких щек, подбородок выдавался вперед розовым бугорком. И все-таки было в ней некое обаяние, и заключалось оно в доброте, доброжелательности и улыбчивости. Именно благодаря улыбке Линьчунь нельзя было назвать дурнушкой. Из-за улыбки и глаз, сияющих и больших, как у лани. А взгляд ее словно проникал в душу. В Линьчунь не было ничего претенциозного, она казалась очень простой в общении, и Ку решился:

— Вы сказали, что у вас нет планов на вечер. А что, если нам вместе сходить и посмотреть на госпожу Мо, так сказать, в действии. И может быть, вы меня представите ей.

— Вы имеете в виду… в клубе?

— Да, именно.

Линьчунь по-прежнему спокойно улыбалась, но слова Ку повергли ее в смущение. Ей предстояло проанализировать множество фактов, впечатлений, сложных ситуаций, предостережений, а потом — вынести решение. И все это за долю секунды. Линьчунь была младшим сотрудником, женщиной, которая борется за свое место в мире, где правят мужчины. Босс пригласил ее. По слухам, он никому больше в их офисе не предлагал этого. Пойдут разговоры. И одета она не для ночного клуба. Клубы эти она вообще не выносит, да и он такой невзрачный. Ну, не то чтобы невзрачный, а слишком маленького роста. Хотя улыбка у него хорошая. Где сейчас можно раздобыть приличное платье? Жаль, что у него такая фигура… а улыбка действительно милая. Она не может… Она должна… Ей хочется, вот тут никаких сомнений.

Вдруг перед мысленным взором Линьчунь проплыло лицо Цзай Цзияна, то улыбающееся, то задумчивое. Было время, правда, много лет назад, когда Линьчунь могла сказать, что это ее постоянный друг. Надежный Цзиян, мальчик, живущий по соседству… Что бы ей сейчас ответить?

Но Цзиян в армии: он солдат по призванию.

«Если уж ты не согласилась выйти за меня замуж, так, по крайней мере, наслаждайся жизнью», — вот что он сказал бы. И потом, Цзиян не был ее судьбой, Линьчунь знала это.

— Вы очень любезны, господин Ку…

За этим должно было последовать «но», они оба понимали это, но вместо «но» сам собой прозвучал вопрос:

— Когда?

— Ну, скажем, в девять? Боюсь, мой опыт в отношении ночных клубов весьма ограничен, но думаю, они не начинают раньше девяти. — Если бы перед ней сидел кто-нибудь другой, Линьчунь подумала бы: «Брось придуриваться», но в устах Ку это походило на правду. — Может быть, я заеду за вами в это время?

— Ну…

В ней вспыхнула искорка негодования. Отчасти потому, что Ку представил свое приглашение как некое деловое мероприятие: пошли, мол, проверим клиента. Представьте меня ей. Но в глубине души таилось еще что-то, имеющее отношение к самому Ку. Линьчунь вдруг поняла, что он обладает властью над ней и может заставить принять предложение. И такая власть проистекает вовсе не из его положения управляющего.

— Мне бы очень хотелось согласиться, но я несколько беспокоюсь….

— Беспокоитесь? Наверное, боитесь, что пойдут разговоры?

— Да. Пожалуйста, извините меня, но женщина должна быть осмотрительной, если хочет сделать карьеру.

— Я прекрасно вас понимаю. Какая жалость! Сегодня вечером там будет кабаре, и я уже купил билеты. Ну что ж, пойду один и сам представлюсь.

Ку явно огорчился. В глазах Линьчунь сквозило сомнение. Она представила, как этот очкарик рыщет за сценой в поисках Мэйхуа, и поняла, что не допустит этого.

— Я поеду, — выпалила она.

Два часа промелькнули в сплошной суете, но Линьчунь, последний раз пройдясь по лицу пуховкой, все-таки ухитрилась оказаться на крыльце родительского дома как раз в тот момент, когда такси Ку подъехало к тротуару. Добраться до цели, однако, оказалось нелегко.

— Это где-то на Двадцатой улице, отходящей от Сван-Чэн-роуд, — настаивала Линьчунь.

Но на Двадцатой улице было не менее двадцати ночных клубов.

— В темноте все выглядит иначе, — пожаловалась она, когда они поднимались на пятый этаж на лифте.

В дверях их встретила хозяйка и провела под навесом из искусственных глициний к столику, на котором стояла ваза с одним цветком.