Врата Совершенного Знания

— О, не надо быть таким… таким потрясенным. Ладно, я была с тобой настоящей тварью. Но это не моя вина. Кокаин виноват, сам знаешь. Он меняет человека. Прошлая ночь была ошибкой. Я хотела секса, а получила любовь. Любовь для таких, как я, — это просто глупая мечта.

Мэйхуа схватила блузку и трусики. Мэт не сделал попытки остановить ее.

— Меня развратили в девятнадцать. Один толкач. — В ее голосе не было никаких эмоций, словно она читала вслух телефонный справочник. — Это было шесть лет назад. Я долго старалась контролировать себя, но вечно это делать невозможно. А сейчас мне все хуже с каждым месяцем.

Мэйхуа помедлила у дверей.

— Я ухожу. Не останавливай меня, не звони, не пытайся увидеться со мной. — Она опустила глаза, ослепленная непрошенными слезами, и, спотыкаясь, побрела в коридор. Мэту показалось, что ее последние слова были: — Не забывай меня!

Но он не был уверен в этом.

Глава 10

Над каминной доской висел листок бумаги в черной деревянной рамке. Он был испещрен китайскими иероглифами, написанными, видимо, в спешке; в углу осталось смазанное красное пятно, похожее на чернильную печать. Нынешний обитатель дома (он из скромности отрицал бы любое предположение о том, что является его обладателем) очень гордился этой реликвией. Он обычно показывал ее всем своим гостям, как один из тех немногих документов, написанных рукой Мао Цзэдуна, которые еще остались у частных лиц. Сначала гости застывали в благоговейном трепете, но потом, разобрав иероглифы, хмурились, и хозяин разражался хохотом по поводу шутки, которая никогда не приедалась. Драгоценный листок, наследие революционного прошлого, представлял собой квитанцию для прачечной.

Дверь отворилась, и Сунь Шаньван быстро отвел взгляд от рамки. Вэнь Мэн, первый секретарь председателя, уже был готов сопровождать его, но Сунь успел шепнуть:

— Извините, я опоздал.

— Не думаю, чтобы они скучали без вас. Играют в бридж.

— Двое на двое?

— Ага.

Сунь глубоко вздохнул и направился в заднюю комнату. Там сидели четверо мужчин. Вся комната была погружена во мрак, только карточный стол ярко освещался подвесной лампой. Прямо на него смотрело призрачное лицо — плоское, белое, с двумя провалами вместо глаз. Оно то исчезало, то появлялось в зависимости от движений мужчины напротив, сидящего спиной к двери. Потом на лице призрака появилась победная улыбка. Сунь услышал, как карта шлепнулась о стол, и все играющие застонали.

Белое привидение с шумом сплюнуло в плевательницу, стоявшую позади его кресла, и произнесло:

— Проигравшие платят.

Опять раздались стоны.

— Ну-ну, никаких отговорок. Пора произвести расчет.

— Я слишком стар для этого, — проворчал чей-то голос из темноты.

— Значит, слишком стар и для того, чтобы командовать военно-воздушными силами, мошенник. Уходи в отставку! Или в отставку, или ползи…

Партнер белого привидения не пошевелился, а двое мужчин, сидевшие с другой стороны стола, медленно поднялись с кресел и опустились на четвереньки.

— Ты первый.

— Нет, ты.

— Ай-я!

Под ободряющие возгласы призрака один из проигравших пополз под карточным столом и появился с другой стороны, сопя и ругаясь на чем свет стоит. Его менее ловкий товарищ последовал примеру. Сунь, словно зачарованный, смотрел, как хрупкий столик ходит ходуном. Только когда оба проигравших опять уселись, он шагнул вперед.

— Извините, я опоздал, товарищ председатель.

Привидение вскинуло руку в приветствии.

— Вы не опоздали. Сначала нужно было разбить этих ребят в пух и прах. Включите свет, Шаньван.

Сунь повиновался. Повернувшись снова к столу, он заметил, что неудачливые игроки стряхивают друг с друга пыль, старательно избегая его взгляда. Тут стоял вопрос о чести, хотя и не слишком остро. Все пятеро мужчин, находившиеся в этой комнате, пережили Великий поход и столько вынесли в те горькие времена, что им нечего было стесняться друг друга. Все они, включая председателя Народной Республики Китай, время от времени оказывались под карточным столом. А в те годы, когда власть еще не въелась в их души подобно целительному бальзаму, приходилось делать и кое-что похуже.

Председатель сделал знак двоим, что пришла пора уходить. Ци Минзун и Линь Хун, командующий военно-воздушными силами и адмирал китайского флота, попрощались. Председатель проводил их до двери, подшучивая над результатами игры.

— Давайте устроимся поудобнее, — предложил председатель, вернувшись.

Он уже больше не походил на привидение, этот небольшого роста худощавый старик со сверкающими глазами и живой улыбкой. Сунь исподтишка бросал удивленные взгляды на своих соратников по борьбе.

Председатель. Загадка, вечная загадка. В стране, где непременным условием считалась предсказуемость действий, этот человек каким-то образом ухитрился одержать победу, причем совершенно неожиданно. Теперь он, восьмидесятилетний старик, всю жизнь заядлый курильщик, еще обладал невероятной энергией, вкусом к жизни и по-прежнему ясным умом.