Врата Совершенного Знания

— Они начали с двух сторон бить по ведру железными палками, очень быстро. Я кричал. Я кричал так сильно и так долго, что, когда опять проснулся, говорить не мог. Горло распухло. Я как будто побывал в центре всех шумов, какие только существуют. Как заводской гул вместе с самой громкой поп-музыкой и грохотом поезда, проходящего через туннель, и когда над головой в это время сверхзвуковой самолет с ревом преодолевает звуковой барьер. Вот каким был этот шум. Я могу подобрать слова, чтобы описать его. Это не так уж сложно. Но боль…

Мэт провел ладонями по бедрам вверх, затем вниз. Он наслаждался ощущением, которое возникало от соприкосновения шероховатой и гладкой кожи. Он посильнее растер себе бедра — Мэйхуа обычно делала так. Да, но не думай о ней, ни под каким видом. А больше всего не думай о том, что ей предстоит выдержать ту же пытку. Не думай!

— Боль началась, как огненный взрыв, где-то в центре черепа. Мой мозг поджаривался. Кости черепа, казалось, трещали и ломались. Потом боль стала пульсировать и вскоре распространилась по всему телу. Это все равно что дотронуться до раскаленной печки. Только боль все продолжалась и продолжалась, и она была внутри меня. Мне хотелось потерять сознание. Но тело не позволяло. Потом они сдернули ведро с моей головы и ушли. Я лежал пластом. Встать я не мог. Я совершенно оглох и не мог думать. Я заснул. Когда я проснулся, я лежал на кровати. Кто-то убрал нечистоты с пола. Это, значит, был четвертый период. Насколько я помню.

Дверь в коридор открылась. Мэт спрыгнул с кровати и прижался к шторам на панели, вцепившись в них руками.

— Нет! — хрипло закричал он. — Пожалуйста, нет…

Мягкий голос произнес с запинкой по-английски:

— Мистер Юнг. Мы один раз уже виделись. Вы помните?

Мэт открыл глаза и увидел шторы, которые висели в нескольких миллиметрах от его лица.

— Не надо ведро… Не надо ведро.

— Ведро?

Мэт обернулся и уставился на вошедшего — солдата, одетого в рубашку с короткими рукавами и зеленые брюки. Форма показалась Мэту такой яркой, что заболели глаза. Он старался не глядеть на треугольный именной значок, находившийся над левым нагрудным карманом, потому что только этот кусочек металла был белого цвета. Мэт заметил, что ремень из грубой кожи — коричневый, с тремя дырочками, расположенными в ряд с равными промежутками. Дырочки снабжены металлическими ушками, тоже коричневыми, но более темного оттенка, чем пояс. На каждом лацкане красовалась маленькая золотая нашивка в виде гантели. Мэт не мог оторвать глаз от этого изобилия красок.

— Мистер Юнг, я пришел сюда, чтобы забрать вас на прогулку. Пожалуйста, одевайтесь и идите за мной.

— Одевайтесь? — ошеломленный Мэт стал приходить в себя. Незнакомец пошевелил руками, и Мэт в первый раз заметил, что он держит узел с одеждой. Солдат бросил узел на кровать.

— Я подожду снаружи.

Мэт, вдруг осознав, что он раздет, прикрылся руками и отвернулся. В его мире уже не оставалось и тени достоинства.

Одевание — этот забытый процесс — отняло много времени. Когда Мэт появился в коридоре, солдат вручил ему солнцезащитные очки.

— Думаю, они вам понадобятся.

— Спасибо. — Взгляд Мэта неожиданно задержался на нагрудном значке.

— Цзай… Цзиян. Так вас зовут.

— Да. Я капитан военной полиции. Пожалуйста, следуйте за мной.

Ошеломленный Мэт последовал за Цзияном. Этот человек сказал «пожалуйста» и «думаю», он принес одежду и скромно ждал за дверью, пока заключенный оденется. Что происходит?

В конце коридора был лифт. Кабина двигалась так мягко и бесшумно, что Мэт представления не имел, далеко ли они едут и в каком направлении. Наконец они вышли из лифта и оказались в другом коридоре, который привел их в приемную — это место Мэт помнил по своему первому дню на Цюэмое. Джип Цзияна ждал их на улице, но без водителя. Капитан сам сел за руль. Через несколько мгновений они уже ехали по дороге, петлявшей в горах, и Мэт чувствовал на своем лице дыхание ветерка.

Он пришел бы в ужас, не будь на нем очков. Окружающий мир, оставшийся таким же, как всегда, был полон чудовищных пылающих красок. Но к тому времени, когда они проезжали через деревню, глаза его привыкли к разноцветью.

Солнце сияло в темно-голубом небе, прочерченном высокими бесформенными облаками. Откуда-то со стороны провинции Фуцзянь, которая находилась в трех тысячах ярдах от них, дул свежий ветер, срывавший гребни с зеленых волн. Через некоторое время Цзиян свернул вправо по проселочной дороге и остановился на вершине песчаной дюны, откуда открывался вид на узкую полоску берега. Он выключил мотор и вышел из машины. Мэт последовал его примеру.

— Что я теперь должен делать? — спросил он.

— На самом деле я не очень хорошо это представляю. — Цзиян нахмурился. — Может, вам надо побегать. В это время года еще слишком холодно, чтобы плавать, хотя, — он взглянул на небо, — для февраля погода необычно хороша.

— Совсем не холодно. Чудесно!