Врата судьбы

Поспешность ее ответа подсказала Понсфорту, что Эвелин находится в неведении относительно причин расторжения помолвки, и это облегчило его задачу. Глаза его засветились от радости:

— Возможно, вы не слышали, что ваш отец возражает против нашего брака. Он не позволит мне жениться на Дамарис, пока она не достигнет совершеннолетия.

— Но почему? — изумилась Эвелин.

— Формальное соблюдение воли покойного отца Дамарис, — небрежно пояснил лорд Понсфорт. — Я умолял сэра Джона пренебречь такой мелочью, заверял его: будь я родственником, а не просто другом, мне было бы легче оказать ему услугу, тогда лорд Картерет наверняка уничтожил бы ордер на арест. Видите ли, мадемуазель, его привязанность ко мне столь велика, что он не причинит вреда никому, связанному со мной родственными узами, даже если степень родства не очень близкая.

— Тогда... тогда все просто! Отец спасен, и у меня нет повода огорчаться! — воскликнула Эвелин, подняв к могущественному собеседнику просиявшее лицо.

Но милорд, скорбно воззрившись на нее, покачал головой.

— К сожалению, ваш отец не поступится и такой мелочью, — посетовал он и добавил с грустной полуулыбкой, заметив огорчение Эвелин: — О, пусть это вас не печалит! В конце концов я ничуть не сомневаюсь, что смогу помочь вашему отцу, если буду просить за сэра Джона как друг. Но, конечно, у родственника больше шансов на успех. Я не решился ни на чем настаивать в разговоре с сэром Джоном, не решаюсь просить поддержки и у Дамарис, поскольку... надеюсь вы сохраните мою маленькую тайну, мисс Кинастон?

— О да! — с готовностью подтвердила Эвелин.

— Не решаюсь, — продолжал лорд Понсфорт, — поскольку Дамарис однажды обидела меня несправедливым подозрением, что я хочу жениться на ней из корыстных побуждений, а я никоим образом не давал ей повода для подобного умозаключения.

— Как она могла так подумать! — простодушно возмутилась Эвелин.

Лорд Понсфорт усмехнулся горькой усмешкой много повидавшего на своем веку человека, заглянувшего в самую глубину человеческого сердца и познавшего его склонность к низменным побуждениям:

— Меня могли понять превратно, подумать, будто я собирался заключить сделку, а я бы этого не хотел и потому не настаивал. Возможно, я потерпел поражение потому, что не открыл вашему отцу всей глубины угрожающей ему опасности. Зато я открыл ее вам, потому что высоко ценю ваш... ваш ум. Если вам будет угодно, при случае намекните отцу на опасность, но ни под каким видом не ссылайтесь на меня. Впрочем, возможно, вам лучше промолчать.

Иными словами, Понсфорт просил Эвелин известить об опасности ее кузину Дамарис, и она не разгадала хитрости его речей.

— Понимаю! — воскликнула она. — Конечно, я сделаю все, что смогу.

— Я в этом уверен и буду счастлив оказать услугу не только вашему отцу, но и вам, ибо речь идет и о вашем будущем.

Сняв треуголку, милорд склонился перед Эвелин в низком поклоне и прильнул губами к ее руке, словно не только прощался, но и скреплял уговор.

Тем временем они подошли к карете Понсфорта. Он сел в нее, а Эвелин все еще стояла у ворот, потрясенная услышанным от него сообщением. Кучер уже натянул вожжи, но вдруг милорд приказал ему повременить и высунул голову из окошка кареты.

— Мисс Кинастон, поразмыслив хорошенько, я решил: пожалуй, никому ничего не говорите, — сказал он. —Предоставьте действовать мне, а я уж постараюсь. Я... — голос милорда дрогнул, и он беспомощно пожал плечами, — я так боюсь обвинения в недостойных мотивах, которые мне приписываются. Лучше позабудьте все, что я вам говорил.

Милорд с мрачным видом помахал Эвелин рукой и тут же скрылся в глубине кареты, не дожидаясь ответа. Но когда карета покатилась по дороге, он самодовольно усмехнулся, подумав, что ему очень повезло с этой встречей и что он осуществил больший посев, чем предполагал, и некоторые семена пали на очень благодатную почву.

Глава XVIII ШАХ

Все произошло именно так, как рассчитывал лорд Понсфорт. Не успела его карета скрыться в туче пыли, как Эвелин отправилась к Дамарис.

Дамарис сидела у окна в своей комнате с письмом капитана Гейнора в руках — она теперь просиживала так часами, целиком погруженная в свои мысли. Она перечитывала письмо так часто, что каждое слово неизгладимо запечатлелось у нее в памяти. Когда появилась Эвелин, все еще бледная, запыхавшаяся от быстрой ходьбы, она быстро спрятала письмо за корсаж. Она спокойно выслушала Эвелин. При упоминании об опасности, угрожающей сэру Джону, милое лицо Дамарис сделалось жестким, и она нахмурилась. Она мгновенно оценила всю серьезность сообщения. Сколько бы лжи ни вложил в него Понсфорт, все, относящееся к опасности, было правдивым. И все же Дамарис сохранила удивительную выдержку.

— Ясно, — сказала она, когда Эвелин закончила свой рассказ. — Конечно же, лорд Понсфорт просил тебя передать все это мне.

Легкая насмешка придала ее словам оттенок пренебрежения, который сразу же уловила Эвелин.