Врата трех миров

– Я тоже. Впрочем, я и не играла – просто мне надо было много сделать с тех пор, как мы встретились. Но теперь я здесь. Так чего же ты хочешь? Говори прямо.

В горле у меня пересохло, и я с трудом осмелился произнести:

– Тебя, – пробормотал я. – Я хочу тебя!

Я ожидал, что меня с презрением отвергнут.

Слеза скатилась по щеке Магреты.

– Говори же скорей! – воскликнула она, сжимая руки Шанда.

– Она едва приметно улыбнулась и, взяв мою руку, поднесла к губам.

– Вот и хорошо, – сказала она, – потому что я хочу того же.

Она встала и подняла меня на ноги – она была очень сильной. С того дня мы стали неразлучны. Да, нам часто приходилось разлучаться, но мы были неразделимы. И я все еще тоскую по ней.

Магрета стерла слезу.

– Наверно, тебе очень ее недостает.

– Очень. Я бы сделал что угодно, лишь бы вернуть ее.

– А я бы сделала что угодно, чтобы тебе помочь.

– Помоги мне, Шанд, – попросила Магрета позднее. – Я совсем запуталась.

Рассказ Шанда заставил девушку осознать, насколько поверхностны были ее отношения с Иггуром. Ей нужно было гораздо большее.

Шанд оторвался от карты, которую рисовал, – это был план потайных мест в Эллюдоре. Он вообще много часов проводил над картами, часто просто глядя на них и переживая вновь давние путешествия.

– В чем же ты запуталась? – спросил он.

– Когда-то Иггур был для меня всем, но теперь я не могу понять: что я в нем нашла? Почему привязалась к нему и почему сейчас оттолкнула? Я сделала ему очень больно, хотя не желала этого. И есть еще одно…

– Что именно?

– Боюсь тебе сказать, вдруг ты подумаешь обо мне плохо. Прошлым летом, как раз после того, как его вышвырнули из Катадзы, я увидела Рулька. Не знаю, наяву это было или в моем воображении, но, стоило ему взглянуть на меня, я ощутила такое томление! А потом я снова увидела Рулька накануне хайта в Каркароне. И вновь мной овладело томление, а потом еще и ужас.

– Притяжение каронов – очень сильно, – сказал Шанд, – и я это знаю лучше, чем кто бы то ни было. Возможно, в тебе теперь заговорила натура карона, которую так долго пыталась скрывать Феламора.

– Я не знаю, что делать. Мне страшно.

– Мне нечего тебе посоветовать. Ты должна делать то, что следует, но ты должна быть уверена, что тебе действительно следует это делать. Ты знаешь, какова репутация Рулька. И все же, как я недавно узнал на собственном опыте, репутации могут быть неверными.

Магрета погрузилась в себя и больше не произнесла ни слова.

Магрета сидела у окна, держа на коленях Зеркало, и размышляла над тем, что рассказал ей Шанд о матери и бабушке. Взгляд девушки был устремлен на море, она грезила с открытыми глазами, воображая, как к ней идет ее бабушка. И вдруг, стоило ей только сомкнуть ресницы, Магрета ощутила давление света на веки и поняла, что Ялкара здесь. Зеркало открылось.

За спиной у Магреты Шанд сдавленно вздохнул, но она этого даже не заметила. Символ на Зеркале начал мерцать. Она смотрела на бабушку – свою копию, – а Ялкара смотрела на Магрету и улыбалась. Губы ее шевелились. Зеркало не могло передать звуки как таковые, но могло преобразовывать звуки в слова, яркие буквы которых появлялись на его зеркальной поверхности, сопровождая изображение.

«Элиора, вот ты и читаешь мое сообщение. В нем – предостережение и задача.

Элиора, ты – самое ценное, что было в моей жизни, но мне пришлось тебя покинуть. Это причинило мне огромную боль и, несомненно, причинит боль тебе. Но если бы я осталась, то умерла бы. А взять тебя с собой я просто не могла.

Элиора! Наверно, тебя интересует, зачем я прибыла на Сантенар – ведь обо мне наговорили много лжи. Я упросила Совет каронов позволить мне отправиться в ваш мир, как только мы узнали, что на Сантенар пробрались феллемы. Это меня очень беспокоило, хотя, казалось, силы их невелики по сравнению с нашими. Мне известны вещи, неведомые другим каронам, поскольку меня, самую младшую из нас, обучал самый старший – Джалмах. Он научил, как можно передать сведения о первых ужасных днях каронов в бездне, а также о временах до того.