Врата в будущее. Эссе, рассказы, очерки

Среди древнейших, более примитивных гончарных поделок можно усмотреть почти неолитические орнаменты – веревочные и ногтяные. Рядом с ними будут лежать черепки прекрасного фарфора хороших китайских периодов. Прочность этого фарфора такова, что с трудом можно разбить некоторые из этих черепков. Сколько же потрудились чьи-то человеческие руки, чтобы расколотить вдребезги целые сосуды, горшки, чашки всех размеров и форм.

Думалось, один этот холм представлял бы из себя огромнейшую ценность, если бы чья-то давно умершая злая воля не уничтожила всех этих человеческих творений. Ведь среди них можете видеть черепки прекрасной китайской поделки, которая так высоко ценится. Для керамического музея или мастерской даже в этих мельчайших осколках образцы техники нескольких веков могли бы быть отличным показателем материала. Неразрешимо такое ближайшее соседство разновековых остатков. Значит, на этих местах произошло далеко не одно свирепое разрушение.

Самомнители, о которых выше помянуто, сидя в своих кабинетах, наверное, никогда не видали старинных развалин во всей их неприкрытости. Отурищенные (от слова туристы) башни рейнских и тирольских замков, с их биргаллями, не дадут того впечатления, как развалины в пустынных просторах, полные обломков и осколков, точно бы вражеская рука еще вчера яростно бушевала среди них. Такие вещественные кладбища являются лучшими свидетельствами о том, какова бывает ярость человеческая. Кто же решится утверждать, что ярость XIII века более сильна, нежели ярость современная нам? Ярость есть ярость. Предательство есть предательство. Гнев есть гнев – вне веков и народов. Зато и милосердие и неудержное созидательство – тоже вне веков.

Говорить о пользе путешествий, казалось бы, уже – трюизм. Но, как многие свидетельства времен не будут запечатлены ни в книгах, ни даже в отобранных музеях, лишь на месте, среди всех естественных условий, можете воспринять с особою убедительностью части истины. Так же точно люди разных национальностей производят совершенно различное впечатление у себя ли на родине или в чуждых условиях. В настоящее время уже заботятся взаимно ознакомляться с народными песнями, музыкой и всеми проявлениями творчества. Это необходимо. И можно всячески приветствовать дружеские взаимоознакомления. Но при этом не забудем, что песнь различно будет звучать в концертном зале чужой страны или среди гор и водопадов мест ее родины. Может быть, сама природа аккомпанирует таким проявлениям творчества. Да и певцу, конечно, поется иначе в разных условиях. Потому чем больше будет взаимоознакомлений в наиболее естественных условиях, тем впечатление будет действительнее и неизгладимее.

Один холм, полный разновековых останков, породит множество впечатлений и заключений. Какую бы вдохновенную лекцию ни иллюстрировать черепками сосудов, все же впечатление этих же самых осколков на том месте, где бушевала непростительная человеческая ярость, будет несравненно более сильным. А ведь нужно вызвать наиболее убедительные свидетельства, которые заставили бы человечество еще раз подумать о том, что ярость как таковая рано или поздно подлежит осуждению. Ведь ярость, заалевшая от стрел разрушительного гнева, все-таки останется недостойною человеческого совершенствования.

Те, которые пытались бы доказать, что насыщенность человеческой ярости уже изжита, – лишь докажут свою неосведомленность. Газета, простой осведомительный каждодневный лист, докажет противное. Тьма по-прежнему велика, если только местами и временно она не сгустилась еще больше. Вопли мирных хозяек, лишавшихся своего достояния, звучат в каждом черепке сосуда. Может быть, этот сосуд был приобретен с большими трудностями. Может быть, он служил прямым украшением домашнего обихода. И вдруг, совершенно зря, он разбивается и оставляет в душе спасшихся домохозяек чувство, подобное лишению чего-то родственного. Если бы в доме каждой современной домохозяйки находился хотя бы один черепок от когда-то яростно, губительно разрушенного сосуда, то, может быть, этот малейший осколок всегда напоминал бы о том, насколько должно быть хранимо творчество человеческое, как вещественный знак культуры.

Хотелось бы собрать возможно больше этих осколков и разослать их по миру всем добрым хозяйкам, чтобы они среди обихода жизни еще раз вспомнили о том, что должно быть охранено во всем добросердечии. Осколки горестных воплей еще живы в черепках прекрасно сделанной посуды. Если бы люди дослышали все горестные вопли прошлого – они бы тем ярче подумали о перестроении жизни в том виде, чтобы избежать воплей. Стон породился яростью. Ведь не стонать и вопить призвано человечество. Ему дано строить и радоваться, дано возвышаться вне горестных воплей. Потому пусть же холмы горестных воплей, через яркие воспоминания о прошлом, превратятся в высоты радости для будущего.

15 июля 1935 г.

Наран Обо

Неизвестные