Врата в рай

Вокруг нас неожиданно собралась большая группа, даже больше, чем в первый день, а потому я шел, опустив глаза, стараясь избегать нескромных взглядов и чувствуя стеснение в груди. Я следовал по дорожке, направляемый твердой рукой Лизы.

Миновав столы с закусками, плавательные бассейны, мы прошли по узкой аллее сада и направились в сторону низкого сооружения под огромным стеклянным куполом. Стены были увиты виноградом, а купол сверкал, как большой мыльный пузырь.

— Эллиот, это спортивная аркада, — сказала она. — Ты знаешь, что это такое?

— Нет, — ответил я, стараясь не выдать своего беспокойства, так как слово «аркада» звучало просто ужасно. Я даже вспотел от волнения, а рубцы и ссадины от хлыста еще больше заныли.

— Ты ведь у нас спортсмен? — спросила она, подтолкнув меня вперед.

Молодой рыжеволосый хэндлер с приятной улыбкой распахнул перед нами двери странного здания, и меня тут же оглушил страшный шум.

— Добрый вечер, Лиза, — произнес он. — Сегодня у нас полно народу, и все будут рады посмотреть на новенького.

Внутри свет был более приглушенный: слишком много народу и слишком накурено. Аромат табака смешивался с сильным запахом пива.

Насколько я мог судить, там практически не было женщин. Помещение оказалось каким-то необъятным: гигантский крытый сад с длинной барной стойкой вдоль одной из стен. Инструкторы толкали впереди себя обнаженных рабов мужского пола, одни были связаны, другие нет, причем некоторые выглядели совсем обессиленными, а еще все в пыли, смешанной с потом.

Было очень шумно, гости одновременно общались на самых разных языках. Я ловил на себе ленивые взгляды, ясно различал французскую, немецкую речь, а еще арабскую и греческую. Уверенные в себе мужчины в дорогой спортивной одежде, олицетворяющие деньги и власть.

Меня заинтересовали крики, доносящиеся откуда-то спереди, знакомые ободряющие хриплые возгласы и непременный атрибут любого соревнования — ругательства и свист, когда что-то шло явно не так. Мне сразу же захотелось бежать отсюда без оглядки.

Лиза протиснулась сквозь толпу мужчин, и я увидел обсаженную деревьями песчаную дорожку, которая уходила вдаль, теряясь в толпе. Я также заметил прекрасные фонтаны и парковые скамейки. Обнаженные рабыни, все как одна на редкость хорошенькие, деловито ровняли граблями песок, выбрасывали окурки из стоящих там пепельниц, подбирали разбросанные пластиковые стаканчики и пустые банки из-под пива.

Сама дорожка представляла собой променад; по обеим ее сторонам то тут, то там виднелись аккуратные павильоны в цепочке огоньков. Между павильонами имелись огороженные участки. Невысокая деревянная ограда была облеплена зрителями, и у меня не было никакой возможности посмотреть, что там происходит. В павильоны непрерывно входили люди, некоторые просто прогуливались с напитками в руках, время от времени заглядывая в открытые двери. Я непроизвольно попятился, сделав вид, что хочу пропустить двух мужчин в купальных трусах, но Лиза крепко вцепилась мне в руку.

Я уж было открыл рот, чтобы сказать что-то типа: «Я еще не готов для этого», но не решился.

Толпа вокруг нас сгустилась. Я почувствовал нечто вроде клаустрофобии при прикосновении чужих — одетых — тел. Однако Лиза решительно подталкивала меня вперед к первому длинному белому павильону.

Внутри было довольно темно, и поначалу я даже не понял, что там происходит. Зеркальные стены и потолок, лакированные деревянные полы, неоновые огни вдоль сцены. Я догадался, что это зал аттракционов. Ты платишь за несколько черных резиновых колец и потом пытаешься набросить их на одну мишень, чтобы получить максимальное количество очков. Только мишенями здесь были головы мужчин-рабов, которые стояли на коленях на быстро двигающейся по сцене конвейерной ленте.

Это было довольно грубое развлечение — успеть набросить на шею раба кольцо до того, как он скроется за кулисами. И при всей его незатейливости было в нем нечто пугающее: рабская покорность жертв, которые становились неодушевленными предметами для всей этой толпы.

Я уставился на сцену невидящими глазами. Опущенные головы, все эти кольца, висящие на склоненных шеях. Нет, я не хотел здесь оставаться. Просто не мог. Надо как-то показать это Лизе. И тут я непроизвольно попятился, а оказавшись у нее за спиной, поцеловал ее прямо в макушку.

— На выход, — бросила она. — И нечего меня просить. Если бы я захотела тебя здесь оставить, то непременно так и сделала бы. Но я не хочу. — И с этими словами она подтолкнула меня к двери.